Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Р. Легойда дал интервью телеграм-каналу «Быть».
— Первый вопрос: одна из особенностей «Телеграма» — анонимные каналы. Церковные инсайдеры, реформаторы и т.д. Как Вы к ним относитесь? Насколько они для Вас «анонимны» или уже давно под колпаком мониторинга, а может быть, и сами ведете парочку из них?
— К анонимным каналам отношусь соответственно: как к весьма безответственному явлению, при этом — как к способу манипуляции читателем и попытке манипуляции теми, кто принимает решения (decision-makers).
Думаю, вполне очевидно, что многие тлг-каналы созданы не в классической парадигме традиционных СМИ: «информировать, просвещать, развлекать» и через это влиять, а в новой системе: воздействовать, нередко дезинформируя и смешивая правдоподобное с достоверным. Такое смешение вообще сегодня, к сожалению, является одним из трендов в медиа, для анонимных же тлг-каналов так вообще — базовый принцип работы. Не будем забывать, что нет такого человека, который бы не поддавался манипуляции. Вопрос в ее качестве и силе воздействия. А современный читатель, увы, парадоксальным образом одновременно недоверчив и легко манипулируем: ему внушили, что любые официальные каналы все время врут, а Интернет и анонимы в «Телеграме», напротив, — режут правду-матку. Что, конечно, не так. Но, увы, критичности в восприятии среднестатистическому читателю не добавляет. Это и есть сегодня одна из основных сложностей в работе любого официального представителя, не только церковного.
Вместе с тем, к анонимным каналам отношусь как к неизбежности, где-то они даже держат в тонусе. Мониторить, конечно, мониторим, это наша работа. На вопрос о том, не ведем ли сами анонимные каналы, отвечу любимой фразой старика Черчилля: «No comment!»
— Вопрос тесно связанный с предыдущим. Вы человек публичный, за каждым словом пристально следят журналисты. Если вбить Вашу фамилию в поиск, то первые заголовки будут из серии «как заявил Владимир Легойда в своем телеграм-канале». Это, думается, серьезно влияет на возможность высказывать мнение без оглядки. Бывает ли у Вас мнение по «горячим» темам вроде «нужно ли Церкви женское священство», «почему Церковь однозначно не высказывается по тем или иным вопросам» и т.д., которое расходится с «официальной» позицией, и если да, то не может ли в этом помочь какой-то «анонимный канал»?
— Любой официальный представитель не может «высказывать мнение без оглядки». Да и вообще, любому ответственному человеку, прежде чем что-то сказать публично, стоит подумать. Иногда дважды. Если способен, конечно.
А зачем мне распространять мнение, которое расходится с официальной точкой зрения? Я, конечно, читал про себя, что я лицемер и давно продался (не очень понятно, кому и за что), но, поверьте, если бы я не верил в то, чем занимаюсь, давно попросился бы на отдых. Другое дело, что есть масса вопросов, по которым в Церкви существует разномыслие, — это и нормально, и правильно.
Что касается обкатки каких-то тем и позиций через СМИ и соцсети, в том числе, тлг-каналы, — это часть рутинной работы любого информационного подразделения сегодня. Sapienti sat.
— Вы точно знакомы с популярным журналистским штампом: «В Русской Православной Церкви заявили / осудили / потребовали». Причем, если посмотреть, то часто оказывается, что речь идет о комментарии отдельного служителя, даже не занимающего должность в официальных структурах Патриархата. Давайте разберемся: кто может сказать, что-то, что действительно можно считать «Заявлением Русской Православной Церкви»? Ваши слова? Патриарха? Синода?
— Да, много раз приходилось это разъяснять, но путаница сохраняется, что в том числе в головах журналистов. Попробую с вашей помощью еще раз внести ясность. Здесь нужно сразу обозначить два уровня вопроса: кто говорит и что говорится. Начнем с первого. Если какой-либо священник или архиерей высказывается по актуальной проблематике, по которой нет (или не может быть — например, отношение к ГМО) общецерковного решения, то его мнение и стоит воспринимать как личное. И заголовки: «В РПЦ считают» здесь неуместны и являются непрофессиональными. Ответственные люди здесь обычно так и говорят: это мое личное мнение. Скажем, митрополит Иларион, глава Отдела внешних церковных связей, нередко подчеркивает, что в данный момент высказывает свою личную точку зрения. Другое дело, что владыка Иларион может высказываться по широкому кругу вопросов, выходящему за рамки внешних связей Церкви, и при этом транслировать ее официальную позицию. И здесь мы переходим к теме, что говорится.
Есть вопросы, касающиеся вероучения Церкви, вопросы догматического характера. Они являются общими не только для всех членов Русской Церкви, но и вообще для всех православных. В этом смысле они всегда будут «официальной позицией Церкви», независимо от того, кто их озвучивает. Но речь идет именно об основополагающих вероучительных положениях.
Далее. Есть официальная позиция Русской Церкви по ряду актуальных тем и вопросов современной жизни, в том числе общественно-политических, биомедицинских и многих других. Эта позиция озвучена в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» и других документах, принятых Архиерейскими Соборами. Если священник или мирянин говорит что-то, что не соответствует изложенной там позиции, значит, он не разделяет официальную позицию нашей Церкви.
Наконец, по текущим вопросам позиция Церкви высказывается в первую очередь ее Предстоятелем, Святейшим Патриархом. Кроме того, ее могут выражать и официальные представители Церкви — в рамках своей компетенции. Скажем, Ваш покорный слуга. Я возглавляю отдел, который отвечает за взаимоотношения Церкви с государством, обществом и СМИ. В рамках существующего мандата, я могу озвучивать официальную позицию Церкви и давать комментарии по широкому кругу вопросов. Это не значит, что у меня нет возможности высказывать свою точку зрения. Но я всегда оговариваю последнее. То же самое можно сказать и о главах и представителях иных синодальных отделов — наших «церковных министерств».
— Может быть назовете несколько каналов, которые читаете и которым, на Ваш взгляд, можно доверять? Кроме, конечно, Вашего канала, журнала «Фома» и Пресс-службы Патриарха?
— Спасибо, что уже назвали первые три. Я так понимаю, что речь идет о каналах, пишущих о церковной жизни? К счастью, их немало. Могу с удовлетворением сказать, что Церковь в телеграм-пространстве представлена качественно и хорошо. Думаю, не хуже, а где-то и лучше, чем государственные структуры через своих официальных представителей. У нас есть разные каналы, мы открыты к диалогу и оперативно реагируем на происходящее.
В первую очередь, это канал епископа Зеленоградского Саввы, заместителя Управляющего делами Московской Патриархии. Канал «Благословенный Кавказ» архиепископа Пятигорского Феофилакта. Канал митрополита Тверского и Кашинского Амвросия, открытый, когда владыка был еще ректором Московской духовной академии. Канал пресс-секретаря Отдела по церковной благотворительности и социальному служению Василия Рулинского. Канал архимандрита Симеона (Томачинского), доцента Московской духовной академии, преподавателя Сретенской семинарии.
— Иногда кажется, что Православная Церковь будто бы отстает, по сравнению с Католической Церковью, когда речь идет о реакции на те или иные современные явления. Католики спонсируют и развивают робототехнику, пишут этические регламенты для искусственного интеллекта, пособия по биоэтике и т.д. О подобных православных инициативах слышно мало. Как Вы считаете, с чем это связано?
— Сложно сравнивать. Католическая Церковь очень большая. Православные Церкви, при этом, разные: про количеству верующих, по культурно-историческому контексту, так скажем. Одно дело, например, Русская, другое — Польская.
Кроме того, надо смотреть, насколько тот факт, что спонсируется робототехника, помогает приводить людей к Богу. Не думаю, что здесь существует прямая зависимость или даже взаимосвязь.
Информационно-технологический прорыв современности, безусловно, является предметом богословского осмысления для православных. Кстати, недавно ушедший замечательный ученый С.С. Хоружий писал об антропологических рисках информационно-технологического развития. Ну и пособия по биоэтике пишутся. Кстати, в Основах социальной концепции, о которых я уже выше сказал, теме биоэтики уделено много внимания.
— Кажется, что в нашей стране у каждого свое определение того, кто такой православный человек. Для кого-то это часть культурной идентичности, необязательно предполагающая веру в Бога. Для других православным может считаться только тот, кто воцерковлен и твердо соблюдает в миру все требования Типикона. А кто для Вас — православный?
— Согласен, что немало тех, для кого Православие, скорее, часть культурной идентичности, чем собственно религиозной. Думаю, это вполне естественно для нашего общества — после десятилетий советской эпохи.
Что касается воцерковления, помню, лет 15 назад был на одной богословской конференции, где слушал доклад о ступенях воцерковления. Одним из тезисов автора был пассаж про «полное воцерковление». Я тогда заметил в комментарии на выступление, что полное воцерковление, пожалуй, наступает после отпевания.
Если серьезно, мне, во-первых, больше нравится слово «церковный», чем «воцерковленный». Во-вторых, критериями для меня лично являются: прибегает ли человек к таинствам Церкви (Покаяние, Евхаристия) и является ли его вера основанием его поступков вне церковной ограды. Иными словами, старается ли он не обманывать партнеров по бизнесу, если он бизнесмен, не брать взятки, если он чиновник, не поддерживать аборты, если он законодатель, и т.д.
— Если перечислять Ваши должности, работы и обязанности, то список займет несколько строчек. Как Вы находите время на все? Вопрос связан с тем, что у рядового современного горожанина, в том числе у меня, постоянно не хватает часов в сутках. Поделитесь секретом?
— Думаю, что не буду здесь оригинален: и времени мне не хватает, и секрета у меня особого нет. С детства меня приучали много работать и выполнять разные задачи. Я благодарен Богу, что никогда не сталкивался с проблемой, чем мне заниматься, кем быть и прочее. Как-то всегда все было естественно, просто и ясно: еще студентом-старшекурсником я начал преподавать, тогда же появился журнал «Фома», который я всегда воспринимал как служение. Поэтому когда Патриарх оказал мне честь и пригласил работать с ним, это тоже стало не только неожиданным (на тот момент я заведовал кафедрой в МГИМО), но и естественным продолжением выбранного пути. Потом добавились радио и телевидение…
Конечно, есть навыки, которые помогают: я быстро читаю; стараюсь всегда планировать день (пишу, что надо сделать); лучшим отдыхом считаю книги или фильмы, а это в конечном итоге помогает в работе; очень люблю учиться и узнавать новое — будь то новая книга или новый человек; наконец, стараюсь ежедневно проходить пять-семь километров, чтобы быть в форме и прочее.
Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ/Патриархия.ru
