В Государственной Думе в рамках XXIX Международных образовательных чтений обсуждали программу по сохранению брошенных и руинированных храмов, которые есть в каждом регионе России. Одним из инициаторов ее создания и реализации является председатель Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации протоиерей Леонид Калинин.
— Отец Леонид, скажите, пожалуйста, как Вы отвечаете сами себе на вопрос, для чего нам необходимо сохранять памятники старинной церковной архитектуры? Понятно, что это наше историческое наследие. Но кто-то может сказать: ну и что? Может, лучше снести все эти руины и построить новые красивые храмы?
— Да, так рассуждают очень многие. Говорят, мол, все эти руины — большая головная боль и проблема, и лучше бы их не было. И безусловно, тогда всем станет легче, ведь не будет ничего, за что мы обязаны нести ответственность. Я это мнение не разделяю. Ведь все руины — это память предков, это нить, связывающая нас с прошлыми поколениями. За каждым аварийным ныне храмом — огромные пласты истории местности, в которой они строились, истории людей, которые их воздвигали, часть святых, которые там трудились и прославились. Поэтому то, что до нас дошло из прошлого, надо на первом этапе максимально законсервировать, чтобы они перестали разрушаться. А остальное — это уже дело времени. Уверен, когда-то Россия сможет выделить достаточные ресурсы и материальные средства на то, чтобы возродить эти чудесные памятники истории.
И второе: новые храмы никогда не смогут вызвать такого интереса у паломников, у туристов, у людей, которые хотят увидеть в России что-то аутентичное. Это будут новые формы, которые мы часто видим сейчас на различных выставках и биеннале, но которые мало применимы в глубинках, где на такие здания просто нет средств. Надо строить новые храмы там, где они востребованы народом, а те, которые дошли до нас, надо просто восстановить. Это разумно и логично. В Москве работает программа строительства новых храмов в многолюдных новостройках, которая когда-то называлась «200 храмов». Часто эти постройки — совершенно новая архитектура, иногда во вполне современном новом стиле или даже некий постмодерн. И Церковь эти новинки благословляет, если они обладают высокими художественными достоинствами.
— Кстати о людях. С какими основными проблемами сталкиваются специалисты при реставрации аварийных и руинированных храмов? Ведь задача стоит огромная, если исходить из количества объектов, подлежащих восстановлению. Какие самые значительные трудности придется преодолеть?
— В советское время была целая государственная система реставрационных работ и подготовки для этого кадров, которая почти не сохранилась. Система была централизованная, и региональные отделения подчинялись центру. Все действовали по единому плану. Вспомните восстановление ленинградских памятников и пригородных дворцов после войны! Как прекрасно работала эта система, какие были выдающиеся мастера! Сегодня в Российской Федерации каждый областной центр занимается охраной памятников самостоятельно. И потому отсутствует единое управление программами. Но самая главная трудность — недостаток учебных заведений и кадров. Это, конечно, и просто рабочие руки, и квалифицированные специалисты. Сейчас при крупном православном образовательном центре — Свято-Тихоновском университете — работает целый факультет церковных художеств и реставрации. Кое-где в областных центрах, при митрополиях тоже сейчас уделяют внимание подготовке специалистов. Активно двигается в этом направлении Псковская митрополия, возглавляемая митрополитом Псковским и Порховским Тихоном. Интересная работа ведется в Великом Новгороде, где отделение древлехранительства возглавляет доктор исторических наук Татьяна Царевская. Но надо, чтобы это получало еще и государственную поддержку. На днях я имел возможность в рамках Международных образовательных чтений встречаться с депутатами, мы обсуждали эти вопросы. И я уверен, Государственная Дума России уделит внимание этому важнейшему в национальном масштабе вопросу.
— На совещании, состоявшемся в музее имени Андрея Рублева, Вы рассказали о пилотных проектах, разработанных для 22 епархий центральной части России А в чем суть данных проектов, вкратце?
— Программа спасения аварийных памятников получила поддержку Святейшего Патриарха Кирилла и Высшего Церковного Совета еще в 2018 году. Но ввиду того, что пандемия вычеркнула последние 1,5 года, пока ее реализация идет с определенными задержками. Суть программы — создание с помощью программы 3D-сканирования электронного портрета каждого сохранившегося в стране храма — как памятников архитектуры, так и не имеющих такого статуса.
Подчеркну, программа нацелена не на то, что уже подлежит государственной охране и поддержке, а как раз на те церковные постройки, которые — особенно XIX века — не входят в реестр памятников и из-за того, что утрачены многие села, практически обречены на уничтожение. Их-то как раз мы должны сейчас сканировать в первую очередь, выделить из них самые интересные и подлежащие безусловному вниманию, перевести их потом, может быть, в разряд памятников, а может быть, просто провести по целевой государственной программе необходимый комплекс противоаварийных работ.
Как сказал Святейший Патриарх Кирилл на заседании Высшего Церковного Совета в 2018 году, чтобы руинированный храм начал жить, дышать, достаточно хотя бы 1-2 служб в году. И люди, которые заметя эти усилия или даже будут как волонтеры вовлечены в восстановление этих святынь, увидев такую подвижническую деятельность, в том числе местных церковных организаций, общин, молодежи, будут больше внимания уделять этим уникальным дошедшим до нас памятникам нашей старины и духовности, начнут вновь обретать утраченное в современных людях чувство Родины.
Сейчас остро стоит вопрос: в ближайшие годы мы можем просто утратить эти памятники, они физически станут руинами или вообще исчезнут с лица Земли. Поэтому программа 3D-сканирования, создание электронного образа, портрета этих храмов — задача, я бы сказал, национального значения.
— А как это работает?
— 3D-сканирование позволит за сравнительно небольшие деньги сохранить хотя бы облик каждого исторического объекта. Раньше данные собирались иным способом. Вокруг здания строились леса. Привезти их, установить, потом убрать, заселить туда рабочих, кормить и поить их в течение 2-3 месяцев. Если речь идет о современном фотограмметрическом лазерном сканировании, то это выезд на место, очистка храма по периметру от высоких зеленых насаждений и сканирование с дронов — это совершенно другие деньги, это гораздо меньшие расходы. Поэтому новые технологии позволяют нам всю эту огромную работу сделать за достаточно короткий срок. Аналогичная программа проводилась в Евросоюзе. Там было истрачено 3 млрд евро и 12 лет. Нам нужны совершенно несопоставимые деньги. Минимум. Полагаю, что в течение 10 ближайших лет, если программа будет поддержана на всех уровнях, нам удастся с этой задачей справиться. Для ее реализации мы специально поддержали инициативу неравнодушных прихожан, которые решили создать Благотворительный фонд «Иннотех XXI. Возрождение памятников русской церковной архитектуры». Этот фонд — инструмент в руках всего неравнодушного гражданского общества и в том числе Церкви, инструмент замедления процессов разрушения исторической памяти, надежда на будущее возрождение.
— По какому принципу составляется реестр руинированных и аварийных храмов? Какие храмы подлежат внесению в список, а какие — нет?
— Внесению туда подлежат абсолютно все постройки, и отдельно стоящие, и входящие в усадебные, церковные или архитектурные комплексы. А уже в рамках анализа этого реестра, который будет создан на основании, как я уже сказал, технологий 3D-моделирования, будут выделены те памятники, которые нуждаются в особом попечении, в срочных работах. В каких-то случаях прямо по ходу реализации программы можно будет ставить вопрос о будущем здания.
Начинать могут с создания проекта противоаварийных работ, определенного перечня этих работ. Здесь мы очень рассчитываем на помощь волонтерского движения, молодежных организаций в регионах. А также на поддержку региональных правительств, законодательных собраний и меценатов, которые существуют в каждой области.
— Кто и как, по Вашему мнению, должен контролировать качество выполнения реставрационных работ, их сроки и, конечно же, расходование денежных средств, которые будут выделяться под эти цели?
— Расходование средств должна контролировать прокуратура Российской Федерации, Следственный комитет, специальные контрольные органы, которых у нас в государстве имеется много. Но это все касается тех средств, которые могут быть направлены в рамках государственного бюджетного финансирования. А то, что касается программы привлечения частных спонсорских средств, то эти средства должны контролироваться местными общественными советами, которые при каждой епархии, при каждой территории могут и должны быть созданы. Каждая копейка должна быть на счету — здесь все должно быть прозрачно, открыто, понятно.
А главный показатель — это сохранение прекрасного лика России, ее исторических и духовных памятников. Это и есть тот результат, ради которого мы, верю, не зря тратим свои силы и лучшие годы своей жизни!
«Аргументы и факты»/Патриархия.ru
