О назначении Общецерковного суда, о методах сбора доказательств при подготовке дел к рассмотрению, о некоторых уже принятых судебных решениях и многих других вопросах рассказал ответственному редактору «Журнала Московской Патриархии» С.В. Чапнину председатель Церковного суда Русской Православной Церкви митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор. Интервью опубликовано в выпуске «ЖМП» № 6 за 2011 год.

— Ваше Высокопреосвященство, каково, с Вашей точки зрения, назначение церковного суда? Какие задачи стоят перед Общецерковным судом?

— Задачи церковного суда ясно обозначены в Положении о церковном суде Русской Православной Церкви: «Церковные суды предназначены для восстановления нарушенного порядка и строя церковной жизни и призваны способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви».

Если говорить простыми словами, то задача церковного суда — это восстановление справедливости во внутрицерковной сфере. Причем восстановление справедливости можно понимать по-разному. Оно может происходить в виде исправления ошибок, совершенных по отношению к каким-то людям, или может быть осуществлено в форме наказания людей, которые нуждаются в наказании. Здесь возникает вопрос: что такое наказание с точки зрения Церкви? С точки зрения Церкви, наказание — это форма исправления, а не форма мести. Однако здесь возможны разные толкования. Епископ Никодим (Милаш) писал, что церковное наказание может быть «отмщением за причиненное зло», но мне ближе понимание церковного наказания как способа исправления согрешающего. Или, например, извержение из сана является признанием того, что данный человек объективно не может быть священнослужителем.

Что касается Общецерковного суда, то в большинстве случаев он играет роль второй инстанции по отношению к епархиальным судам, хотя, конечно, может быть и первой инстанцией по отношению к архиереям. Как суд второй инстанции Общецерковный суд призван либо исправить какие-то несправедливости, допущенные на уровне епархиальных судов, либо, наоборот, подтвердить решение епархиального суда, которое ставится под сомнение людьми, осужденными этим судом.

Помимо этого Общецерковный суд, если быть более точным — его аппарат, призван создавать документальную базу по церковной юриспруденции и базу прецедентов в области церковного судопроизводства. Хотя, конечно, такая организаторская роль для суда не является первостепенной.

— Вы сказали, что назначение церковного суда состоит в восстановлении справедливости во внутрицерковной сфере. Действительно, согласно утвержденной Присяге церковного судьи, лицо, вступая в должность церковного судьи, обещает при рассмотрении всякого дела в церковном суде «стремиться действовать по совести, справедливо». Какое содержание Вы вкладываете в понятие «справедливый суд»? Что такое, по Вашему мнению, справедливость?

— Преподобный Исидор Пелусиот говорил: «Несправедливым правосудие должно воздать и непременно воздаст правдивым наказанием, если только не будет несправедливо само правосудие». Как же мы отличим справедливое правосудие от несправедливого? Преподобный Исихий предлагал следующий критерий: «Дело справедливости — желательную силу направлять к добродетели и к Богу». Вот это и есть для меня главное в понятии «справедливого суда».

Справедливо то, что позволяет исправить ситуацию, когда порушены законы, по которым живет Церковь. Но и милосердие — форма справедливости. Может, в какой-то момент лучше оказать милосердие подсудимому и тем самым вернее привести его ко спасению: вот это будет евангельская, отеческая справедливость.

— В Положении (п. 2 ст. 5) устанавливается, что рассмотрение дел в церковном суде является закрытым без каких-либо исключений. Установление подобной нормы, несомненно, имеет определенные основания. Однако развитие науки канонического права, а также совершенствование церковного судопроизводства могут происходить в том числе на основе изучения церковно-судебной практики. Как можно, с Вашей точки зрения, разрешить это противоречие? Будут ли когда-либо открыты архивы Общецерковного и епархиальных судов?

— Известно поучение преподобного Пимена Великого: «Когда мы покроем падение своего брата, и Бог покроет наше падение; а когда обнаруживаем грех брата, и Бог обнаруживает наш грех». Мы должны щадить своих собратьев. И не потому, что это своего рода «корпоративная солидарность», как нынче принято говорить, а потому, что каждый из нас понимает, что покаяние меняет человека. И вот мы начинаем открывать подробности дела к всеобщему обозрению и тем самым навлекаем на уже принесшего покаяние священника недоверие прихожан и собратьев. Это важно и в том случае, если прещение наложено неправомочно.

Вместе с тем все же существует возможность ознакомиться с судебными решениями. Во-первых, есть публикуемые решения судов, которые достаточно содержательны, содержат указания на прецедентную практику. Во-вторых, речь идет о том, чтобы со временем прийти к проведению регулярных семинаров, которые будут объединять епархиальных судей и в ходе которых будет идти обмен опытом. Если речь идет о материалах Общецерковного суда, поскольку заседания уникальны сами по себе, достаточно редки, их публиковать совершенно невозможно и очень трудно говорить о них, поскольку сразу понятно, о ком идет речь. Это вскрывает, в том числе, и тайну исповеди. Что касается решений епархиальных судов, то со временем, если этот материал будет накапливаться, то епархиальным судьям будет легче выступать, не называя конкретные дела, но приводя конкретные примеры. Эта возможность есть, но проблема сейчас заключается в накоплении опыта, накоплении материала, которого пока просто слишком мало.

— В Положении ничего не говорится о возможности участия в судебном разбирательстве защитника. Возможно ли, с Вашей точки зрения, дополнение Положения нормой об институте процессуального представительства в церковном суде?

— Но ничего не говорится и о возможности участия прокурора. Церковный суд носит иной характер. Здесь не может быть «состязательности сторон», это не предусмотрено Положением о церковном суде. Хорошо известно, что светский суд носит характер состязательный: обвиняющая и обвиняемая стороны спорят о том, что есть правда. А в церковном суде, несмотря на схожесть названия, идет другой процесс: в епархии судебное служение Церкви несет епископ, на общецерковном уровне — собор епископов, согласно экклезиологическим принципам. Церковь в лице епископа или собора епископов вносит суждение о каком-то факте, о каком-то лице.

В нынешней практике епископ делегирует свою судебную власть коллегии священников — епархиальному суду, а на общецерковном уровне собор делегирует власть группе епископов — Общецерковному суду. Но тем не менее полнота судебной власти все равно принадлежит епископу в епархии, собору архиереев и Синоду — на общецерковном уровне.

Да, при подготовке своего дела человек может консультироваться с каким-либо специалистом, но сам суд не предполагает именно этой состязательности, когда кто-то с кем-то спорит. Церковь в лице своих представителей, облеченных благодатной властью вершить суд, выносит свое суждение о каком-то факте или обвинении.

— Каким образом Общецерковный суд собирает доказательства при подготовке дела к судебному разбирательству?

 — На уровне Общецерковного суда по благословению Святейшего Патриарха у нас сейчас сложилось рабочее взаимодействие между Общецерковным судом и Управлением делами: последнее фактически выполняет функции следствия. Члены Общецерковного суда — епископы, и они не могут себя полноценно посвятить следовательской работе, поэтому, пользуясь светским языком, предварительное следствие ведет Управление делами. Сотрудники Управления делами собирают материалы, стараются поставлять свидетельства; если поступает обвинение, из него вычленяют основные пункты, задают определенные вопросы обвиняемому. В каком-то смысле приходится делать не очную, но заочную ставку, сопоставлять аргументы той и другой стороны. До суда именно Управление делами проводит эту работу. По возможности каждого приглашают на беседу. Если участвующие в процессе стороны проживают далеко, то объяснения они предоставляют по телефону или письменно. Но для суда уже требуется, чтобы все было четко, чтобы люди подписывали присягу и под присягой давали свидетельства. Если нужна какого-либо характера экспертиза — каноническая, бухгалтерская, юридическая, — приглашаются соответствующие специалисты, если сотрудники Управления делами таковыми не являются. Что касается канонической экспертизы — приглашаются академические канонисты, первым из которых я бы назвал протоиерея Владислава Цыпина. Заместитель Управляющего делами Московской Патриархии игумен Савва (Тутунов) также в свое время специализировался в области канонического права, и мы привлекаем его как специалиста. По итогам работы Управление делами делает предварительное заключение, не носящее окончательного характера и не имеющее характера именно судебного решения, и передает все материалы следствия судьям.

Помимо заключения Управления делами, которое может быть на десяток-полтора страниц, это несколько сот страниц дела: письма, свидетельств и документы, эти свидетельства подкрепляющие, и т.д.

И мы, судьи, подробно знакомимся со всеми этими материалами. Не надо думать, что мы довольствуемся заключением Управления делами: оно для нас служит лишь вспомогательным материалом для ознакомления с делами, и это действительно большая помощь в нашей работе. Но, вчитываясь в каждое дело, мы самостоятельно принимаем свое решение. И в половине рассмотренных дел наши решения отличались от заключения Управления делами: вносились уточнения, приговоры даже усиливались. А в одном случае следственные выводы были формально абсолютно правильны, но, поговорив с подсудимым, мы пришли к выводу о необходимости проявить высшую форму справедливости — милосердие и приняли решение, противоположное представленному заключению.

— Согласно п. 3 ст. 1 Положения, Церковный суд Русской Православной Церкви осуществляет судебную власть, «руководствуясь священными канонами, Уставом Русской Православной Церкви, настоящим Положением и иными установлениями Православной Церкви». Полагаете ли Вы, что некоторые каноны могли устареть и выйти из употребления? Каким образом может происходить деление канонов на действующие и вышедшие из употребления?

— Полагаю очевидным, что 85-е правило Трулльского Собора о форме отпущения рабов на волю на сегодняшний день неприменимо в связи с отсутствием рабства... Но в истории бывали прецеденты, когда рабство вдруг возвращалось, как, например, в США в определенный период. Потому не стоит называть каноны устаревшими. Мне больше нравится выражение «вышедшие из употребления».

— Какая иерархия источников права существует, по Вашему мнению, в правовой системе Русской Православной Церкви?

— Традиционно церковное право, в зависимости от его источника, делят на Божественное, основанное на ясно выраженной Божественной воле, и положительное, или церковное право в узком смысле слова, основанное на точно установленных законодательных актах самой Церкви. Последнее может быть описано с различных позиций: внутреннее и внешнее, писаное и неписаное, общее и частное. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу о самом существенном. В Русской Православной Церкви, как и вообще в Православной Церкви, в отличие от западной традиции, нормы светских правовых отношений не определяют сферу права. Это право прежде всего каноническое, и оно даже в тех элементах, что касаются гражданских отношений, имеет нравственный характер, а не сугубо юридический. Хотя периодически предпринимаются попытки пересмотреть это положение вещей.

Если говорить более узко об иерархии источников действующего права Русской Православной Церкви, то безусловными являются правила святых апостолов, Cоборов и отцов, которые включены в «Пидалион», «Афинскую Синтагму» и в «Книгу правил». Далее идет Устав Русской Православной Церкви, определения Священного Синода и указы Святейших Патриархов, Патриарших Местоблюстителей и Заместителя Патриаршего Местоблюстителя — те из них, которые не отменены и не устарели. Отдельное место занимает «Кормчая книга», в которой много места уделено светским законам Византии, вошедшим в русскую жизнь. Некоторые из них, в частности брачное право, и до сих пор являются актуальными.

— Возможно ли в настоящее время осуществить систематизацию источников церковного права?

— В связи с предыдущим вопросом полагаю такую систематизацию необходимой и считаю это одной из научных задач, стоящих перед Церковью. Такая работа, кстати, ведется в Межсоборном присутствии.

— В п. 1 решения Общецерковного суда по делу № 02-02-2-10, а именно по апелляционному заявлению клирика Эстонской Православной Церкви протоиерея Игоря Прекупа, содержится ссылка на толкование 39-го правила святых апостолов Зонарой и Аристином. Какие еще толкования канонистов, как древних, так и современных, Вы считаете авторитетными?

— Эта ссылка содержится потому, что есть еще и толкование Вальсамона, которое существенно сужает возможность применения этого правила. На таком суженном понимании настаивает, в частности, епископ Никодим (Милаш). Но толкование Зонары и Аристина поддержано, например, Славянской Кормчей. А вот владыка Никодим в качестве авторитетного приводит западное издание апостольских правил, предпринятое Дионисием, где было произведено соединение 39-го и 40-го правил.

Что касается древних авторов, то они широко известны: епископ Китрский Иоанн, Матфей Властарь, Константинопольский Патриарх Филофей, Константин Арменопул. Из российских канонистов я бы назвал епископа Смоленского Иоанна (Соколова), из современных вновь не могу не отметить протоиерея Владислава Цыпина.

— В п. 1 решения Общецерковного суда по делу № 01-04-2010 (по заявлению клирика Псковской епархии протоиерея Павла Адельгейма) смягчающим обстоятельством признается «незнание священником С.И. Ивановым Устава Русской Православной Церкви, Устава прихода». Как Вы полагаете, не противоречит ли этот пункт решения Общецерковного суда фундаментальному принципу, известному еще из римского права, согласно которому «незнание законов не освобождает от ответственности»?

— Все-таки это принцип гражданского права, и там он применяется со всей строгостью. Но даже в гражданском праве отсутствие умысла является смягчающим обстоятельством. Неведение же как раз и обнажает отсутствие умысла. Кроме того, заметьте, неведение признано не оправдывающим священника фактом, а лишь смягчающим обстоятельством, неправомочные же действия с его стороны были признаны установленным фактом. Увы, неведение священника говорит, на мой взгляд, о том, что нам еще немало трудов предстоит в сфере специального образования священнослужителей.

— В решении по делу № 02-02-2010 (протоиерея Игоря Прекупа) в п. 6 указывается, что Общецерковный суд постановил «признать справедливым утверждение, содержащееся в апелляционном заявлении протоиерея Игоря Прекупа, о том, что выражение "досадить", употребленное в 55-м правиле святых апостолов, следует понимать не в современном значении "причинить досаду", но в значении "оскорбить", "хулить", "клеветать", "браниться"». Что послужило источником подобного толкования Общецерковным судом слова «досадить» и, соответственно, 55-го правила святых апостолов?

— Я позволю себе процитировать правило полностью: «Если кто из клира досадит епископу: да будет извержен. Правителю людей твоих да не говори зла». Из второй части вполне ясно значение слова «досадит» именно как «оскорбит», «похулит». В данном случае речь шла о том, что в епархиальном решении по делу конкретного клирика вот этот термин был употреблен неправомерно. Нельзя привить славянскому слову «досадить» его нынешнее значение в современном русском языке. А мы, Общецерковный суд, когда рассматривали дело, рассмотрели его, как оно есть. То есть текст канона говорит о том, о чем говорил суд. Нам просто пришлось это подчеркнуть, но не потому, что мы осуществили «глубочайшее» исследование этого вопроса, а именно потому, что кто-то сомневался в значении этого слова.

— Согласно п. 5 (6) ст. 62 Положения, Общецерковный суд должен составлять «обзоры судебной практики, которые рассылаются в епархиальные суды для использования в судопроизводстве». Составляются ли сегодня подобные обзоры? Кто и как может с ними ознакомиться?

— На сегодняшний день состоялись два заседания Общецерковного суда, практика пока невелика. Однако первый обзор уже составляется. Как только он будет готов, мы разошлем его всем епархиальным архиереям.

— Учитывает ли в своей деятельности Общецерковный суд судебную практику синодального периода? Судебную практику других Поместных Православных Церквей?

— Судебная практика синодального периода отличается не просто вмешательством, а жестким контролем со стороны государства за деятельностью Церкви. А потому нужно внимательно смотреть, к какой области собственно церковного законодательства или государственного законодательства о Церкви относится тот или иной документ. Точно так же нужно подходить и к практике Поместных Церквей, потому что церковное устройство в разных Поместных Православных Церквах различно и не всякая практика может быть непосредственно использована Русской Православной Церковью. Но учитывать нужно, без сомнения.