Свято-Троицкий Данилов монастырь — одна из архитектурных жемчужин Переславля. Основанный в XVI веке преподобным Даниилом Переславским на месте кладбища для странников, в удалении от городской суеты, он и сегодня хранит тишину и покой, располагающие к душеполезным размышлениям. При каких условиях создается настоящая монашеская семья, почему духовником обители должен быть ее настоятель и что для иноков сегодня самое сложное, «Журналу ­Московской Патриархии» рассказал настоятель обители игумен Пантелеимон (Королев) (№ 12, 2021, PDF-версия).

Миссия: быть на своем месте

— Ваше Высокопреподобие, не так давно стало известно, что благодаря научным исследованиям под храмом Похвалы Богородицы (XVII в.) обнаружены подземные пустоты, которых нет на плане. Была составлена 3D-модель, видимо, останков храма, который стоял на этом месте в XVI веке. Что это за помещения, какие у вас планы насчет них, что говорят археологи?

— Часть обнаруженных полостей находится под храмом, часть — вне его. По имеющимся у нас данным, это могут быть и погребальные крипты, и подземные ходы, и погреба, и система каналов, которые использовались для прохода теплого воздуха из одного храма в другой. Археологи пока к нам не обращались. Сейчас мы пытаемся понять, сможем ли мы своими силами заниматься изучением пустот вне храма. Ведь раскопать — это недолго, но важнее понять, сколько будут длиться эти исследования, которые могут внести какой-то беспорядок в жизнь монастыря. Но в любом случае это очень важное открытие для всех нас.

— Привлекли ли эти исследования новых паломников и туристов в обитель?

— По сравнению с прошлым годом число людей, приезжающих к нам, действительно увеличилось, но мне кажется, что это больше связано не с открытиями ученых, а с пандемией и, как следствие, с ростом внутреннего туризма в стране. К счастью, все это не нарушает нашу монастырскую тишину.

— На Ваш взгляд, в чем состоит миссия монастыря в наши дни?

— Мне кажется, что миссионерская задача монастыря — это просто быть, чтобы каждый мог прийти сюда и обнаружить, что за этими стенами живут люди, для которых смысл существования — жизнь ради Христа. Увидеть, что их взаимоотношения с Богом пропитывают все их бытие. Сделать открытие, что монахи для кого-то могут быть неким якорем в жизни, тем востоком, на котором встает солнышко и светит всем. Понять, что к монаху можно подойти и узнать ответы на какие-то важные для себя вопросы.

Представьте, вы идете по улице в душевных терзаниях и конфликте со всем миром, зашли в монастырь, поговорили с кем-то, помолились, а может, поработали или просто на скамеечке посидели — и вдруг вас немножко отпустило, вам стало легче дышать. И вы понимаете, что ваша душа обрела мир и покой не только благодаря монахам, которые жили здесь 500 или 300 лет назад и все здесь построили, но и благодаря тем людям, которые только что прошли мимо в поношенных подрясниках, толкая перед собой тележку с собранной листвой. И хотя они могут выглядеть неказисто или, наоборот, как-то фантастически торжественно в своих богослужебных облачениях, это всегда живые люди, с которыми можно просто поговорить и у которых можно чему-то поучиться.

— Вы говорите, что у вас совсем немного братии, порядка пятнадцати человек, включая трудников. Это достаточно для данного монастыря?

— Главное требование для всей братии, включая трудников, — обязательное участие в ежедневных богослужениях, утренних и вечерних. Этому я научился в Преображенском скиту (по­дворье московского Данилова монастыря в подмосковном Серпухове. — Авт.): если человек не хочет ежедневно ходить на службу, еженедельно исповедаться и причащаться, то ему очень трудно справиться со своими страстями. А если ему скучно и неинтересно молиться, то в монастыре ему делать нечего. К счастью, за два года моего игуменства никто из монашествующих не покинул нас. Мы как-то притерлись друг к другу, за что я братиям очень благодарен. Нам не тесно, но мы и не надрываемся из-за обилия работ. Братство понемногу растет — и я запланировал ремонты, чтобы принять еще людей, которые захотят к нам присоединиться.

— Можно ли сказать, что у вас сложилась дружная монашеская семья?

— До такой семьи нам еще расти и расти, потому что у монастыря непростая история новейшего времени, мы все помним о трагедии — убийстве предыдущего настоятеля, игумена Даниила (Соколова). Я батюшку лично не знал, но по всем отзывам он был замечательным человеком. При нем здесь тоже было мало братии, отчасти потому, что отец Даниил был весьма требователен к себе и к окружающим. К такой строгой монашеской жизни мало кто готов. Монашеская семья может возникнуть в том случае, если в течение многих лет братию воспитывает один и тот же духовный наставник, который и становится восприемником в постриге. К сожалению, здесь обстоятельства этому не способствовали: за 26 лет с момента передачи монастыря Церкви я тут уже десятый настоятель. Конечно, в обители, построенной четыре века назад, сами стены излучают спокойствие и тишину. Однако, чтобы это ощущение было и внутри у братии, нужно довольно много даже не трудов, а терпения и пождания. Все что нужно — это трудиться на своем месте, молиться и ждать, пока Господь подаст нужных людей, чтобы монастырь потихоньку развивался.

— Одно время на монашеских конференциях шла дискуссия, может ли настоятель монастыря быть духовником братии. Что Вы об этом думаете?

— Мне представляется правильным, когда братия рассматривают настоятеля не как администратора и контролера с кнутом и пряником, а как возможного духовника. Такое восприятие продиктовано не только уважением к его опыту, но и пониманием силы духовного дара игуменства. Ведь не только человеческим, но и Божественным Промыслом он поставляется на это служение, хочет того или нет.

По афонской традиции в отдельно стоящей келье, где живет небольшое число братии, есть ге́ронда — старец, духовный руководитель этого братства, который не обязательно должен быть в преклонном возрасте. Господь через этого человека действует особым образом, обустраивая духовную жизнь обители, просто потому, что он преемник тех, кто жил там до него, и в силу того, что братия ему оказывают послушание. Важен не столько личный опыт геронды, сколько смиренное несение им начальствующей должности и то, как ему доверяет остальная братия. Это чудо, когда немощный человек оказывается действенным инструментом для созидания братства, когда оно потихоньку, но неуклонно двигается по пути духового совершенства.

— Но тут актуален вопрос доверия к игумену.

— Да. И необязательно братия должна раскрывать игумену все тайны души. Важно, что каждый из братии находится на своем месте. Я нахожусь со смирением на месте начальствующего, моя задача — сохранять доверие братии, а не удерживать и не узурпировать власть. Есть общее дело, в котором насельники должны стремиться помогать игумену своим поведением, своим послушанием. Ведь несложно, к примеру, попросить благословения у игумена на выход в город. Этот правильный ритуал всему монастырю в целом идет на пользу. Потому что если монах сбегал в город без ведома игумена, это ломает доверительные отношения и с настоятелем, и с Богом, и со всем братством.

Жизнь монахов немного похожа на детские карусели: чем ты ближе к центру, тем тебе спокойнее жить. И чем дальше удаляешься от центра, тем больше вероятность вылететь совсем. И задача игумена — рассказывать об этом, а цель проживающих в монастыре — удерживаться в центре. Потому что, удалившись от центра — от храма, от правильных отношений с Богом и с игуменом, — человек оказывается во власти центробежных сил, повлиять на которые он почти не в силах.

Любовь, терпение, понимание

— Какие наиболее сложные вопросы стоят перед вами как игуменом монастыря?

— Сложнее всего — самому быть примером для других. Невозможно требовать, когда ты сам этим требованиям не соответствуешь. Хорошо помню назидание, которое мне дали, когда я сюда направлялся: «Нужно много любви и терпения». И когда тебе не хватает сдержанности, ты понимаешь: у тебя проблемы с твоим келейным правилом, ты плохо молишься Богу о доверенной тебе братии. И как только ты эти личные нестроения в духовной жизни немножечко исправляешь, то Господь дает и терпение, и понимание. Став настоятелем, признаться, я лучше узнал свои немощи. Было много иллюзий относительно себя самого, но они постепенно развеиваются.

— На Ваш взгляд, что самое главное в жизни современного монаха?

— Важнее всего келейное правило, которое должно быть во главе угла и которым, к сожалению, многие пренебрегают. В монастырской жизни получается, что пребывание монаха наедине с Богом является той задачкой, которую нужно решать каждому. Ведь один из важнейших постулатов духовного роста хорошо описывают такие известные слова: «Сиди в келье, и ­келья тебя всему научит». Трудись в своей келье, живи по монастырскому уставу, и потихонечку ответы найдутся сами, что-то станет понятнее.

— Где Вам удалось сформировать навыки руководства монастырем?

— Это называется традицией. Смотришь на то, как другие люди управляют, и перенимаешь эту мудрость, любовь, заботу и внимание. В какой-то мере я постигал искусство руководства братией, живя в Преображенском скиту и заменяя настоятеля во время его болезни и отъездов. Еще читал святых отцов, ведь все главное на эту тему уже написано. Что-то из личного опыта других настоятелей примечал. Например, к нам в семинарию приезжал архимандрит Мелхиседек (Артюхин) и рассказывал, какие ему давали наставления, направляя быть настоятелем подворья Оптиной пустыни в Москве: «Слушайся бабушек, старушки любят послушных батюшек». Или: «Не забывай маленьких, большие сами о себе напомнят». То есть советовали заботиться в первую очередь о скромных и тихих прихожанах, которые, может, никак себя не выпячивают, но именно им нужно внимание в первую очередь.

Музей, кафе и аудиогиды

— У Вас был какой-то примерный план обустройства обители, когда Вас сюда благословили? Были ли у Вас идеи, что надо сделать, чтобы способствовать более глубокой молитвенной монашеской жизни? Или, возможно, Вы размышляли, как благоустроить обитель для паломников?

— От правящего архиерея, да и не только от него, была одна рекомендация — первый год ничего не менять. Протирать пыль, приводить монастырь в порядок потихоньку, понемногу знакомиться с каждым аспектом местной монастырской жизни, чтобы определить все направления предстоящих дел. Косить бурьян, разбираться в ризнице, с документами и т.д. При этом самое важное всегда — это общение с братией, персонально с каждым, и неважно, на какую тему.

А для паломников у нас есть аудиогид, за семь минут любой желающий может вкратце познакомиться с историей монастыря. На территории есть указатели, где и что у нас находится, хочу еще сделать такие же микроэкскурсии уже по отдельным объектам, чтобы людям здесь понравилось, чтобы им хотелось задержаться у нас подольше. Ведь обычно у посетителя какая траектория? Он заходит в храм, ставит свечку, делает круг по монастырю и уходит. В ближайших планах — сделать кафе, в отдаленных — устроить музей монашества, не краеведческий, а совсем другой, попытаться показать самую суть монашеской жизни, ее смысл. Есть мысль говорить об этом через объяснение чинопоследования монашеского пострига и символического смысла монашеских одежд.

В отличие от Никитского монастыря — популярнейшего среди гостей Переславля-Залесского места, Данилов лежит в стороне от проторенных паломнических дорожек. И вы, наверное, почувствовали, какая у нас особая тишина. Это отмечают многие, кто сюда приходит. Возможно, отчасти это связано с тем, что Данилов был основан на кладбище (см. справку). Это особая тишина Великой Субботы, тишина тихого расставания с надеждой на встречу, с упованием на всеобщее воскресение.

— Какой бы Вы хотели видеть свою обитель через пять лет?

— Мне было бы радостно, если бы чуть-чуть увеличилось количество молодых послушников, которые пришли именно сюда трудиться и развивать обитель. Мне хочется, чтобы хор пополнился новыми голосами, чтобы пение было на два клироса, а монастырь занимался бы просветительской работой и в целом был бы культурным центром, в котором действует музей с экскурсиями, проводятся разные интеллектуальные и ­познавательные встречи, например молодежный киноклуб, читаются интересные лекции.

Предпосылки к этому есть. Уже сегодня Данилов монастырь понемногу становится центром для базового богословского образования монашествующих Переславля. После указа Святейшего Патриарха Кирилла об обязательном базовом богословском образовании для монашествующих выяснилось, что у многих насельников мужских монастырей оно есть, а в женских обителях с этим сложнее. Поэтому сестры из Никольского и Федоровского монастырей Переславля приходят в Данилов слушать лекции на богословские темы. Мне кажется важным распространить практику таких занятий и на мирян, чтобы стимулировать их интерес к духовному образованию. Ведь чем глубже мы вникаем в богослужение, в его тексты, священнодействия и догматические смыслы, тем оно становится для нас более понятным и интересным.

Вот возьмите, например, некое песнопение и поработайте с ним, разберите, где здесь подлежащее, где сказуемое, где придаточное предложение, в какой форме стоит глагол. Таблички окончаний должны быть у вас назубок, чтобы правильно определить, что это у нас: единственное, множественное число или редкое двойственное. И эти задачки нужно решать постоянно, чтобы выработать необходимые навыки.

Монах находится в храме несколько часов в сутки, и нужно сделать так, чтобы он понимал, что там происходит, чтобы ему было интересно вникать в смысл звучащего Священного Писания и гимнографии. Было бы замечательно, если бы, вникнув и проанализировав при помощи старших братий одно песнопение, он мог самостоятельно разобрать и другое. Цель нашей учебы — сделать так, чтобы богослужение было и уму, и сердцу полезно. Опыт многочасовых служб в скиту показывает, что молиться можно сколь угодно долго, если тебе интересно, если чтение Псалтири перемежается пением, назиданиями из творений святых отцов. Хочется, чтобы у нас сформировался максимально широкий круг людей, которых можно было бы привлечь к изучению богослужения. А если это интересно монахам — тем, кто находится в сердцевине церковной жизни, — то это будет интересно и прихожанам.

***

Игумен Пантелеимон (Королев) родился в 1980 г. в Мос­кве. В 2001 г. закончил механико-математический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, после чего учился в Московской духовной семинарии и академии. Затем подвизался в Преображенском скиту Московского Данилова монастыря под Серпуховом, где и принял монашеский постриг в 2011 г. В 2014 г. рукоположен Святейшим Патриархом Кириллом во иеромонаха. С 2019 г. несет послушание игумена Свято-Троицкого Данилова монастыря г. Переславля.

Свято-Троицкий Данилов мужской монастырь Переславля основан в 1508 г. иноком Горицкого Переславского монастыря преподобным Даниилом Пере­славским (1460-1540) на месте кладбища, где преподобный хоронил умерших странников. Даниил был духовником великого князя Василия III, отца Ивана Грозного. Из учеников святого Даниила известны святой Герасим Болдинский, основатель Троицкого Болдина монастыря, и митрополит Московский и всея Руси Афанасий, составивший житие преподобного. В 1615 г. монастырь был разорен польско-литовскими завоевателями. С 1753 г. по 1788 г. в нем располагалась Переславская духовная семинария, а затем Переславское духовное училище. Закрыт в 1923 г. В советское время здесь размещалась машинно-тракторная станция, лагерь для немецких военнопленных, заготовительная контора. Обитель возвращена Церкви в 1994 г. Обретенные в 1652 г. мощи преподобного Даниила ныне пребывают в монастыре.

Алексей Реутский

«Церковный вестник»/Патриархия.ru