В четверг правительственная комиссия по вопросам религиозных объединений рассмотрела вопрос о помощи верующим в сохранении храмов, являющихся «объектами культурного наследия». На содержание этих зданий, находящихся не только в федеральной собственности, но и переданных религиозным общинам, предполагается выделить в 2009 году 2 млрд 235 млн рублей. Также на комиссии обсуждался вопрос о налоговых льготах предпринимателям, жертвующим деньги на благотворительные проекты традиционных российских конфессий. О финансовом положении Церкви в условиях экономического кризиса обозревателю «Известий» Борису Клину рассказал управляющий делами Московской Патриархии митрополит Калужский и Боровский Климент.
Кризис ударил: на помощь сиротам не хватает 600 000 рублей
— Как Вы оцениваете сегодняшнее финансовое положение Церкви? Как сказался экономический кризис?
— Где-то ситуация лучше, где-то хуже. Мы в Калужской епархии последние 5 лет брали 50 детей из детских домов на три летних месяца в семьи прихожан, у которых есть свои дети примерно того же возраста. Это позволяло детям из детских заведений почувствовать жизнь в нормальной семье, узнать, какими должны быть отношения между детьми и родителями и детей между собой. Что, в свою очередь, облегчит ребенку из детского дома, когда он повзрослеет, определиться в жизни, у него хоть будет правильный пример, как устраивается жизнь семьи. Кроме того, каждый год примерно 8-10 детей, проведя лето в семье, усыновляются приемными родителями, и они обретают семью не на три месяца, а на всю жизнь. Этим семьям спонсоры выделяли финансовую помощь по 12 тысяч рублей на ребенка на все лето, т.е. общая сумма составляла на всю программу 600 тыс. рублей. И вот в этом году такой замечательный проект оказался под угрозой, потому что эти деньги мы еще не нашли.
Что касается приходской жизни, то и здесь есть причины для беспокойства. Кризис повлиял на материальное состояние людей. Стали меньше покупать свечей, кое-где в два раза. А ведь на эти деньги содержатся храмы, они должны платить за электроэнергию, отопление, выплачивать содержание духовенству, хору, техническому персоналу. Меньше приобретают духовной литературы, утвари. Но, я надеюсь, в целом кризис, как временное явление, не окажет серьезного влияния на церковную жизнь.
— Довольно часто высказывается идея создания федерального церковного телеканала. Но способна ли Церковь создать такой телеканал в обозримом будущем? Речь не только об экономических возможностях, но в первую очередь о творческих. Ведь если в эфире будут лишь одни беседы со священнослужителями (как выражаются телевизионщики, «говорящие головы»), вряд ли они привлекут массового зрителя...
— Мы прекрасно взаимодействуем с федеральными каналами, создавая фильмы и передачи на церковную тематику. Можно с уверенностью сказать, что сейчас у Церкви накоплен определенный опыт для того, чтобы говорить о создании полноценного федерального церковного канала. У нас есть воцерковленные люди, которые имеют профессиональный опыт работы в светских СМИ, в т.ч. опыт работы на телевидении, понимают специфику телевизионного формата. Думаю, примером того, как будет устроен церковный канал, может стать канал «Культура», на котором интересные и разного плана программы сочетаются с прекрасным форматом подачи новостей культуры и общественной жизни.
Кроме того, в последнее время с участием Церкви проводится много кинофестивалей — например, «Золотой витязь», «Семья России», «Встреча» и другие. Там представляют замечательные фильмы хорошего профессионального уровня. В них заложена нравственная идея, и в них нет пропаганды насилия и порока. Эти фильмы добрые, их не показывают сегодня по телевидению, они не выдерживают конкуренции с наводнившими экран фильмами грязного содержания. Создание же православного телеканала поможет авторам таких лент показать замечательные кинопроизведения, несущие в жизнь человека любовь и доброту, широкой аудитории телезрителей. Я полагаю, это послужит только благу России.
Вернуть все. Крепостные стены и башни тоже
— Ваше Высокопреосвященство, проект закона о передаче религиозным организациям «объектов религиозного назначения, находящихся в федеральной и муниципальной собственности» наделал много шуму. По мнению противников реституции, церковное имущество стало и фактически, и юридически государственным с 1764 года, после того как Екатерина II закрыла значительную часть монастырей, упразднила церковное землевладение, а финансирование церковных учреждений шло из госбюджета. То есть церковная собственность была изъята задолго до большевиков. Или, по крайней мере, они были не первыми. Какое же имущество Церковь сегодня считает своим и почему?
— Безусловно, история знает массу примеров разного отношения светской власти к Церкви, и тот пример, который Вы привели, конечно же является одним из трудных этапов взаимоотношения Русской Церкви и государства. Но если Екатерина II относилась к Церкви как к «хозяйствующему субъекту» и не пыталась упразднить ее как институт, как стержень общества, то большевики, изымавшие собственность у Церкви, осуществляли этот отъем как часть целенаправленной борьбы с Церковью, как с той последней крепостью, которая охраняла русскую культуру и историческое самосознание. И сейчас, когда мы говорим о возвращении церковной собственности, мы имеем в виду ту собственность, которая принадлежала Церкви исторически, «де-факто», ту собственность, которая теперь должна служить не личной выгоде каких-то групп людей, а осуществлению Церковью ее миссии в обществе — духовному и нравственному его обновлению, а также присущему Церкви социальному, культурному и любому другому общественному служению. Если же говорить о юридической стороне вопроса, то право религиозных организаций на безвозмездное получение имущества в собственность и пользование есть в законе «О свободе совести и о религиозных объединениях».
— Тогда зачем понадобился новый законопроект?
— Нужно установить единый порядок безвозмездной передачи такого имущества. Его пока нет. Есть постановление правительства России (от 30.06.01 N490), которое определяет порядок передачи религиозным организациям «имущества религиозного назначения». Но оно касается только федеральной собственности. Для региональных и муниципальных властей документ носит лишь рекомендательный характер. Поэтому не везде применяется. Законопроект должен снять все эти препятствия.
— Что такое «имущество религиозного назначения»?
— Согласно законопроекту, к нему относятся «храмы и иные объекты для совершения религиозной деятельности». Мы предлагаем включить в перечень: здания воскресных школ и духовных учебных заведений, здания бывших приютов, богаделен, гостиницы для паломников, монастырские комплексы — келейные корпуса (монашеские общежития), башни и стены (ограждавшие монастыри).
А механизма реституции церковного имущества вышеупомянутый законопроект не предусматривает. Реституция — это возврат собственнику незаконно изъятого у него имущества. В случае невозможности такого возврата выплачивается компенсация. Согласно проекту закона, имущество религиозного назначения не «возвращается», а безвозмездно передается религиозным организациям, причем не только в собственность, но также и в пользование. О выплате компенсации там ничего не говорится.
— В связи с подготовкой уже упомянутого законопроекта некоторые эксперты утверждают, что Церковь станет крупнейшим после «Газпрома» собственником земли и зданий в нашей стране. Насколько обоснованны эти оценки? Действительно ли Церковь намерена осуществлять крупные коммерческие проекты?
— Вы знаете, некоторые эксперты слишком сильно понижают значение Церкви, низводя ее на один уровень с пусть и вполне уважаемыми, но все же коммерческими структурами. Но у Церкви совсем другие задачи. Вся деятельность Церкви в конечном итоге направлена на одно — на спасение души конкретного человека. Сколько бы земли и имущества ни принадлежало Церкви, она никогда не превратится в «самого крупного» или «самого богатого» пользователя земли. В отличие от «Газпрома» Церковь не может продать или сдать в аренду храмовое здание, чтобы на его месте был построен бизнес-центр, а храм в селе — это не газовая скважина. Более того, даже частичная передача Церкви земли или зданий не только не принесет никакой финансовой выгоды, но, напротив, создаст необходимость дополнительного финансирования этих объектов.
Вместо государственных музеев будут церковные
— Как, по Вашему мнению, может быть разрешен вопрос о коллекциях икон и образцах церковного ювелирного искусства, находящихся в музеях?
— Уже много раз Церковь выступала и продолжает выступать с инициативой создания древлехранилищ — церковных музеев. В мире есть богатейший опыт существования подобных структур, которые с одной стороны, отвечают требованиям музейного сообщества по сохранности тех или иных памятников истории и культуры, а с другой — являются тем местом, в котором верующие люди могут поклоняться церковным святыням. Да и в нашей стране есть такие примеры — в Московской области благотворители заканчивают строительство комплекса, который будет включать в себя храм и музей икон Божией Матери. В храме будут находиться многочисленные ценнейшие иконы, выкупавшиеся на протяжении многих лет на аукционах и в антикварных магазинах. Все требования по сохранности икон будут выполняться, но вместе с тем там будут совершаться богослужения, и каждый может их увидеть и перед ними помолиться.
Когда люди, не имеющие реального духовного опыта молитвы, начинают рассуждать о ценности икон, об иконописной школе, левкасе и темпере, то они теряют то главное, что является выражением, смыслом иконы. Она становится просто изображением или композицией, с особенностями пропорций, красок, теней. Но это все второстепенное. Основное в иконе — это ее глубокий духовный смысл. Был у нас такой случай. В 1992 г. наша епархия получила в Калуге новое здание, где расположилось епархиальное управление. Я в кабинете у себя повесил старинную икону Спаса Нерукотворного. Ко мне часто приходил один из руководителей области, он был ученый — физик, и мы с ним подолгу беседовали. Касаясь религии, он всегда подчеркивал, что в Бога не верит, и чтобы ему поверить, бытие Бога надо доказать, как все доказывается в физике. Каждый раз после беседы он подходил к иконе Спаса Нерукотворного и подолгу на нее смотрел. В конце года мы закончили оборудование домового храма, и икона Спаса Нерукотворного была помещена в иконостас. Как-то ко мне приходит этот господин, мы встретились у меня в кабинете, долго у нас шла беседа, во время которой он постоянно посматривал на то место, где раньше висела та самая икона. Когда же закончилась встреча, он спросил меня: «А где икона Иисуса?». Я сказал, что она в домовом храме, и проводил его туда. Он минут пять стоял перед ней, а потом сказал: «Иисус мне что-то говорит, но я не могу понять Его». Я ему ответил: «Христос говорит, что языком физики Меня ты не поймешь, надо поверить».
— Длительный конфликт между музеем «Рязанский кремль» и епархией недавно обострился. Часть помещений, где располагались музейные экспозиции, передана Церкви. Экспонаты отправлены в запасники. Как Вы прокомментируете ситуацию?
— Вопрос в Рязани действительно возник не сегодня, он стоит давно. Я помню, были варианты решения его и 3, и 5 лет назад, но представители музея от всех возможных предложений его решения отказывались. Вот поэтому ситуация там с возвращением Церкви принадлежавшего ранее ей имущества вышла за рамки разумной дискуссии. Сейчас некоторые «горячие головы» пытаются обвинить Церковь в том, что она насильно отнимает у горожан их культурный центр. Но на самом деле происходит обратное — будет воссоздан храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, существовавший здесь более 400 лет. Все сохранившиеся храмы будут отреставрированы, кроме того, Рязанской епархией там будет организован музей церковных древностей (древлехранилище), подобно тому, который существовал там до революции 1917 года. И все это будет доступно для всех желающих.
Патриархия.ru
