23 марта 2009 года, в заключительный день Первосвятительского визита в Калининград, Святейший Патриарх Кирилл встретился со студентами и курсантами калининградских вузов в Российском государственном университете им. И. Канта и ответил на их вопросы.
***
— Я благодарю за эту возможность сегодня обратиться к молодежной студенческой аудитории, и не только здесь, в стенах этого зала, но и, с помощью соответствующих технических возможностей, ко многим другим молодым людям.
Я вспоминаю свою встречу с вами в этих же стенах. Может быть, кто-то присутствует и сегодня из тех, кто слушал меня тогда. Конечно, я уже не помню, что говорил вам тогда, потому что мне после этого со многими людьми приходилось встречаться... Но я помню то душевное состояние, которое я обрел в этих стенах, общаясь со студентами, преподавателями, профессорами. Это было положительное чувство, чувство уверенности в том, что, несмотря на множество проблем, с которыми сталкивается наша молодежь сегодня, мы имеем очень мощное молодежное национальное ядро. Это мыслящие сильные люди, способные действительно многого достичь в будущем. А значит, у России есть надежда, потому что те, кто сегодня молод, завтра возьмут бразды правления в свои руки, будут отвечать за экономику, за социальную жизнь, за духовную жизнь, культуру и многое другое. Поэтому я вступаю на эту кафедру и начинаю что-то говорить вам, как бы находясь в том настроении, которое вынес от нашей первой встречи.
Если говорить о специфике восприятия мира молодым человеком, то это восприятие отличается от восприятия человека зрелого, взрослого. Во-первых, молодые люди более динамичны, в них больше энергии, больше внутренней пассионарности. С другой стороны, есть еще некая психологическая особенность восприятия мира молодым человеком. Само сознание, психика молодого человека устроены так, что он как бы заточен на обучение, даже вне зависимости от того, учится этот молодой человек или не учится. Это ярко видно на примере ребенка. Дети постоянно задают вопросы. Это заложено в них природой. Они многого не знают. Они задают вопросы, получают ответы, воспринимают информацию. Эта информация закладывается в памяти и сознании ребенка, и так формируется личность. Когда человек перестает задавать вопросы, это первый признак старения. Не цифры в паспорте важны, а вот эта мера ощущения, способность воспринимать информацию, впитывать ее и учиться. Это есть некий показатель молодости, духовной и интеллектуальной. Ну а в молодом возрасте это типично, это обычное дело. Так люди и учатся. В связи с этим у молодых людей открываются очень большие возможности для познания мира. Но именно из-за этого и возникают основные проблемы, которые отражаются на становлении человеческой личности.
Для молодого человека важен пример, образ. И одним из способов формирования личности является подражание. Вы даже себе представить не можете, насколько важно подражание в вашей жизни. Если сейчас кто-то скажет «нет, а я никому не подражаю, я сам по себе»… Я только один маленький пример приведу, чтобы вы поняли, насколько важно подражание, насколько большую роль оно играет в вашем формировании. Мода. Что такое мода? Это некий стереотип, который сегодня предлагается для подражания. И каждый воспринимает это абсолютно безоговорочно. Модно — значит красиво. Я хочу походить вот на этого киноактера, а я хочу походить вот на эту модель из глянцевого журнала, хочу походить на крутого соседа, который так поражает мое воображение. Эта подражательная модель восприятия действительности в молодости играет чрезвычайно большую роль. Как я сказал, здесь заложены положительные моменты, потому что многое в мире достойно подражания. Но здесь есть и свои опасности, ведь молодому возрасту свойственно менее критическое отношение к объектам подражания, чем в возрасте зрелом. Вообще в зрелом возрасте люди практически уже никому не подражают, потому что они сами уже сформировались. Хорошо это или плохо, это другой разговор. Но у них есть внутренние стереотипы, которые они накладывают на окружающую жизнь. Подходит то, что соответствует моим убеждениям, подходит то, что соответствует моему образу мысли, подходит то, что соответствует моему вкусу. Не слушаю музыку, если она не соответствует моему вкусу, какие бы серьезные люди это ни предлагали. В молодом возрасте это не так. В молодом возрасте присутствует постоянная попытка бессознательного подражания. Хорошо, если сознательного. Чаще всего это идет на уровне инстинкта. Подражаю, вот и все. Даже не отдаю себе в этом отчет. Вот здесь, именно в этой сфере познания мира, и находятся основные проблемы для молодежи, потому что сегодня, живя в информационном обществе, мы имеем такое огромное влияние внешнего фактора на человека, что это может привести к очень опасным последствиям для человеческой личности. И потому способность молодого человека выборочно воспринимать весь этот поток информации, подражать только тому, что соответствует некоторым внутренним его установкам, является очень важной.
И вот теперь позвольте мне перейти к самому главному. А как сделать так, чтобы у молодого человека возникли как можно раньше ценностные установки, которые он способен был бы использовать, выбирая модели для подражания, отсекая то, что не соответствует этим внутренним установкам? Если говорить обо всем этом в контексте глобализации, то речь, в конце концов, идет о способности народа и культуры оставаться самими собой. Для того чтобы молодой человек был способен критически воспринимать информацию, которая на него обрушивается, не только интеллектуальную, но и чувственную, эмоциональную, любую, очень важно, чтобы как можно раньше сформировался некий костяк, некая система ценностей в таком молодом человеке. Вот тогда человек становится сильным, и теперь он сам управляет информационным потоком. Он отсеивает то, что ему не подходит. Я не помню, в вашей аудитории или какой другой я рассказывал об одном замечательном американском ученом-химике русского происхождения, с которым я познакомился в далеком 1971 году в Соединенных Штатах Америки. Кстати, он был православным священником и одновременно выдающимся ученым. И вот он научил меня одной премудрости, которой я с радостью делюсь с другими людьми. Он мне сказал примерно следующее: все то, что мы воспринимаем извне, состоит из шумов и сигналов. Шумов 90%, сигналов 10%. Мудрость человека заключается в способности отделять шумы от сигналов. Как бы отделяя шумы от сигналов, настраивая радиоприемник, уходя от помех и выходя на ту волну, которая несет в себе информацию. Так вот, что сделать для того, чтобы шумы отсеивать от сигналов? Какой фильтр нужно поставить внутри себя, чтобы творчески воспринимать информацию, которая к нам приходит?
Здесь мы переходим к очень важному вопросу формирования личности, формирования ценностей. Есть такие понятия: «базисная культура» и «субкультура». Думаю, очень важно методологически отличать одно от другого, базисную культуру от субкультуры. Существует молодежная субкультура. Она очень привлекательна для молодых людей. Это особый покрой одежды, украшения, даже манера говорить, способ проводить свободное время. Это молодежная субкультура. Вращаясь только в этой субкультуре и видя примеры только этой субкультуры, у молодого человека может произойти очень опасное смещение понятий. Эту субкультуру он начинает воспринимать как базисную культуру, а все остальное — как пережитки прошлого или нечто чужое. А на самом деле это субкультура. Ведь есть субкультура и у пожилых людей. Пожилые люди одеваются отлично от молодых людей, у них другой стиль жизни и поведения, другие интересы. Можете себе представить, чтобы субкультура пожилого человека была бы общей, базисной культурой? Это трудно себе представить, особенно молодому человеку. А пожилому человеку абсолютно невозможно признать молодежную субкультуру за базисную культуру. Вот отсюда и вырастает так называемый конфликт отцов и детей. И некоторые считают, что этот конфликт непреодолим. Я глубоко убежден, что это неверно. Все зависит от того, способны ли мы субкультуру отличать от базисной культуры, и насколько глубоко базисная культура заложена в нашем сознании, в нашей жизни и нашем поведении.
До революции 1917 года была попытка сформировать базисную культуру на основе классической культуры. Базисным образованием была классическая гимназия с изучением латыни, древнегреческого языка. Почему? Потому, что латынь, древнегреческий язык, античная культура — это действительно базисная культура для европейской цивилизации. Из латинского языка вышли все романские языки: и французский, и итальянский, и португальский. И в основе многих архитектурных стилей лежали принципы, заложенные античным искусством и античной культурой. И подход был такой: нужно дать молодежи базисную античную культуру, на основании которой можно развивать свою собственную национальную культуру, субкультуру, имея прочный и твердый фундамент. Это был методологически правильный подход. Специалисты-филологи скажут, что это абсолютно правильный подход. Философы скажут, что это был правильный подход. Это и есть базисное образование. Идеально было бы, чтобы все мы овладевали сначала этим базисным образованием, а потом уже становились бы физиками, математиками, врачами, архитекторами и так далее. Но в настоящее время все это невозможно, потому что невероятно усложняется процесс обучения. Увеличивается количество информации, которое обрушивается на человеческую личность, и никаких студенческих и школьных лет не хватит, чтобы от той античной культуры дойти до современности и еще стать хорошим специалистом. Поэтому сегодня, конечно, надо что-то менять, но не принципы. Замечательно, если у нас с вами будет возможность изучать латинский и древнегреческий язык, но для вас уже, для вашего поколения это дело невозможное. Этим надо заниматься с детства. Поэтому мы, говоря о формировании базисной культуры сегодня, должны внести коррективы в ту дореволюционную схему.
Сегодня мы должны овладевать базисной культурой, связанной с историей нашего народа. Это то, что является базисным для нас. Это не исключает, конечно, возможности изучать античный базис, но в реальном измерении важно было бы знакомить детей и молодежь с базисной культурой своего народа. Почему? Да потому, что в этой базисной культуре заложена система ценностей. К базисной культуре, конечно, относится язык, литература, та часть литературы, которую мы называем классической русской литературой. К базисной культуре, конечно, относится религиозная культура.
Для меня всегда странно слышать, когда люди говорят, что не надо изучать религиозную культуру. Это все равно, что сказать, что в век электроники не нужно изучать таблицу умножения. Но ведь необходимо уметь делить, складывать, вычитать, умножать и не прибегая к помощи калькулятора. Есть вещи, которые человек обязан знать. Основы религиозной культуры, связанной с национальным культурным базисом — это то, что непременно нужно знать. Вот именно из этой базисной культуры произрастает система ценностей, национальных ценностей, которые формируют личность и общество. Если, владея этими ценностями, мы будем способны к тому, чтобы, накладывая эти ценности на информационный поток, отделять шумы от сигналов, мы будем очень сильными. Сильной будет личность, сильным будет общество и сильным будет государство. Мы не потеряемся тогда на этих развилках и перепутьях глобализации. Мы не будем Иванами не помнящими родства. Мы будем носителями яркого и сильного духовного и культурного самосознания. Такой человек будет способен критически использовать подражание, подражая тому, что соответствует его основе, его становому хребту, и отвергая все, что ему не соответствует.
Думаю, у нашей страны нет иного пути, если мы хотим сохраниться как страна и народ в эпоху глобализации. Ведь невозможно защитить сегодня нашу молодежь и детей от информации, которую они потребляют. Только внутри самого человека должны быть выстроены эти рубежи обороны, причем выстроены должны быть очень творчески. Эти рубежи обороны в масштабах личности, семьи и государства не должны отождествляться с охранительной политикой. Человек должен быть достаточно открыт к восприятию того, что несет ему современный мир, и одновременно быть способным защищать самые сокровенные глубины своей жизни, сохраняя свою национальную, духовную, религиозную, культурную самобытность, а вместе с этой самобытностью сохраняя нравственную систему ценностей. Вот это последнее очень трудно дается современной молодежи, потому что современная массовая субкультура оказывает настолько сильное влияние на молодежь, что выстроить разумную оборону против ее влияния очень и очень тяжело. Я объясню, почему тяжело. Потому что массовая субкультура в абсолютном своем большинстве, за исключением каких-то выдающихся проявлений, аппелирует не к разуму, не к интеллекту, а к человеческому инстинкту. Если мы посмотрим на рекламу, на те же самые глянцевые журналы, если мы повнимательнее посмотрим на тот информационный поток, который идет с телеэкрана, то мы увидим, что все направлено на то, чтобы, используя человеческий инстинкт, добиваться конкретных целей — коммерческих, идеологических, может быть, даже политических, хотя и в меньшей степени.
Человек так устроен, что голос инстинкта очень силен, но не будь инстинкта, не заложи Бог эту инстинктивную силу в нашу природу, не было бы продолжения человеческого рода, мы бы все умерли от голода, от жажды, от холода. Следуя инстинкту, мы защищаем сами себя. Инстинкт есть некая сигнальная система, обеспечивающая самосохранение, выживание личности. Ведь именно так существует животный мир — животные существуют, размножаются и выживают только благодаря голосу инстинкта. Человек отличается от животного именно тем, что ему Богом дана еще одна внутренняя сила, которая не дана животным — нравственное начало. Ученые спорят в отношении происхождения нравственности и никогда не могут окончательно сказать, что это такое и почему. Потому что если нравственность отделяется от трансцендентного начала, от Божественного начала — она практически повисает в воздухе. Это совсем не значит, что люди неверующие являются безнравственными, это глубочайшее заблуждение так говорить. Неверующий человек может быть нравственным, но не потому что он неверующий, а потому что в нем сильно развито нравственное чувство, которое познается через совесть. Но с агностической, атеистической точки зрения объяснить наличие нравственности невозможно. В самом деле, почему я должен жертвовать собой во имя другого? Жизнь-то одна дается. Почему я должен отдавать что-то другому, когда нужно как можно больше приобретать для самого себя? Если мы отрываем нравственность от реальной жизни, то люди действительно превращаются в зверей, они живут на основе инстинкта.
Так вот, опасность влияния определенной части массовой культуры на молодежное сознание заключается в том, что эта культура эксплуатирует инстинкт, в первую очередь, половой инстинкт, разрушая нравственное начало человека. Все, что связано с реализацией полового инстинкта, в молодости чрезвычайно активно и соблазнительно. И тормоза срываются. Нужно быть очень зрелым, сильным человеком, чтобы контролировать свое поведение, особенно если внешняя среда постоянно провоцирует срыв этих тормозов, развивая очень опасную философию: а я, что, хуже другого? Массовая культура, которая срывает эти тормоза, напоминает мне человека, который пилит под собой сук, на котором сидит. Как-то я сказал одному человеку, который в то время был не последним на нашем телевидении: когда я смотрю ваши фильмы, у меня такое впечатление, будто у вас нет собственных детей, будто у вас нет жены. Вы же раскачиваете не только других, не только у других вырываете способность управлять тормозами, но и у самого себя, у жены, у детей.
Человеческая цивилизация, живущая по закону инстинкта, нежизнеспособна. Никакая правовая культура, никакое мощное правовое поле и развитое законодательство не способны регулировать человеческое поведение ежечасно — лишь голос совести. Когда нам говорят: живи как хочешь, только других не обижай (а такова сегодня философия современного либерализма), нас тем самым подталкивают к жизни по закону инстинкта. Именно поэтому в современной либеральной философии отсутствует понятие греха, есть лишь плюрализм поведенческой модели, а нравственность — не более чем условное понятие: «то, что нравственно для тебя, безнравственно для меня». Вот эта философия, которая инкорпорирована в законодательство очень многих стран и во многом формирует контрсовременные массовые культуры, является убийственной для человеческой цивилизации.
Чем раньше человечество поймет, что нравственность — это способ выживания коллектива, семьи, личности, общества, всей человеческой цивилизации, тем лучше. Если это поймет наша молодежь — мы будем самыми сильными, потому что сила нации — в силе духа.
Каждый из вас хочет быть сильным, вы спортом занимаетесь, поэтому так друг перед другом показываете себя, и это нормально, это заложено в нашу природу. Мы хотим быть сильными. Но каждый человек должен понять, что не от гантелей только сила, хотя и этим нужно заниматься. В первую очередь, это сила духа. Наш народ выигрывал войны не потому, что мы были сильнее, обладали более мощным оружием, и не потому, что наши полководцы были умнее других. Особенно последнюю, Великую Отечественную войну, мы выиграли потому, что оказались сильнее духом, мы сломили адскую военную машину, во много раз превосходившую наши возможности. Мы понесли большие потери, но победили. Мы прошли через тяжелейшие 90-е годы. Чудом мы сохранили свою внутреннюю силу, когда все центробежные силы заработали на разрыв нашего общества и исторической России. Сегодня некоторые боятся кризиса и говорят: «Кризис, что будет?» Да ничего не будет, если мы сами не подвергнем себя разрушительному нравственному кризису. Если будем внутренне сильными — мы соберемся, мы будем лучше работать, лучше учиться, у нас будут ясные цели, мы будем понимать, чтó мы должны защищать, и преодолеем кризис, с улыбкой будем на него смотреть и говорить: «А поучительное было время, мы стали сильнее».
Задача Церкви, как я это понимаю, заключается в том, чтобы постараться затормозить те опасные процессы, которые сегодня идут в мире. Есть некая тенденция в мировой цивилизации — самораспад. Это особенно зримо на примере благополучных обществ в других странах, о которых нам говорят: «Вот пример для подражания». То, что происходит внутри многих благополучных обществ, является признаком невероятной слабости и угрозой существованию самого общества.
Я глубоко убежден в том, что необходима коррекция этого цивилизационного развития. В наших условиях эта коррекция может быть достигнута только через сохранение наших базисных ценностей, через формирование личности, способной критически воспринимать и оценивать происходящее и достигать тех целей, которые стоят перед этой личностью, а также и перед всем обществом.
Я уже сказал о том, что вижу главную, может быть, задачу Церкви именно в том, чтобы содействовать этому процессу, о котором мы говорим — не процессу разрушения, а процессу создания сильной личности, крепкой семьи и сильного государства. Дай Бог осознать всем нам важность переживаемого момента, особенно вам, мои дорогие молодые люди. В каком-то смысле линия фронта проходит через ваши души. Достоевский говорил о том, что Бог с дьяволом борется, а поле битвы в сердцах человеческих, и в первую очередь это сердца молодых. И никто, кроме вас, этой победы не одержит. Только одни могут помочь вам одержать эту победу, а другие толкать к тому, чтобы дьявол захватил ваше сердце. А где дьявол, там смерть, там нет жизни, в какую бы красивую отделку дьявольские соблазны ни оборачивались.
Самая великая мудрость человека — это мудрость уметь различать духов, уметь отличать добро от зла и держаться добра, потому что там, где добро, там жизнь.
Благодарю вас за внимание.
***
— Неожиданно было увидеть на сайте Патриархии раздел «Наука и образование». Так как с наукой, спор науки и религии окончен?
— Вы знаете, никакого спора между наукой и религией нет и быть не может по определению, как не может быть спора между наукой и живописью. Ошибка заключалась в том, причем ошибка, как со стороны Церкви, так и со стороны науки, что Церковь на Западе, Католическая Церковь, инкорпорировала в свою догматику, в свое вероучение определенные научные схемы средневековья — например, геоцентрическую систему мира. Когда Коперник сказал, что не вокруг Земли крутятся планеты, а вокруг Солнца, это стало не очередной гипотезой или научной теорией, а вызовом вероучению. И Католическая Церковь стала защищать не веру в Бога, не догматику свою, а одну из средневековых научных гипотез, ложно догматизированную. Но в научном споре становилось совершенно ясно, что Церковь не права, а наука права. Церковь стала употреблять не только аргументы интеллектуального убеждения, но что-то и похлеще, вы знаете. Так на Западе вырос конфликт между наукой и Церковью, чего никогда не было на Востоке.
Вторая очень опасная ошибка — когда наука идеологизирована. В нашей стране наука была частью мощного идеологического аппарата государства и потому могла интерпретироваться исключительно в контексте атеистического мировоззрения и никак иначе. Она стала фактором идеологического воздействия на сознание. Конечно, какая тут вера? Тут при помощи науки нужно было доказать, что вера — это обскурантизм, что это вчерашний день, что это не соответствует научной доктрине мира.
Если Церковь не вмешивается в науку и не выносит своего суждения о том, насколько данные гипотезы или теория соответствуют или не соответствуют религиозной доктрине, а наука не подвергает религиозные знания критике, используя свой инструментарий, вот тогда каждый остается в том поле, в котором он призван работать. Но это не изолированные поля. Наука и религия, Церковь и знание должны взаимодействовать. Церковь не может ни догматизировать, ни критиковать с догматической точки зрения научные гипотезы, но у Церкви может быть право выносить нравственное суждение не только об отдельных научных идеях, как, например, клонирование, но и об отдельных технологиях, связанных сегодня, в первую очередь, с генными технологиями. Осуществлять такого рода нравственную экспертизу научных исследований Церковь, конечно, должна в тесном взаимоотношении с научным сообществом, что сейчас, слава Богу, начинает развиваться. Полагаю, что в ближайшее время мы будем очень активно развивать наш диалог с научным знанием.
— Ваше Святейшество, Русская Православная Церковь всегда осуществляла духовное наставничество как в русской армии, так и на флоте. Как Вы считаете, необходимо ли ввести пастырскую службу на штатной основе при современном опыте в Вооруженных Силах? И как Вы относитесь к женщинам-офицерам, проходящим службу в Вооруженных Силах? Спасибо.
— Начну с последнего вопроса. Я положительно отношусь к тому, что женщины принимают активное участие в деятельности Вооруженных Сил, потому что целый ряд должностей женщины могут занимать с большим успехом, чем мужчины.
А что касается пастырского окормления военнослужащих, я выступаю за то, чтобы в армии, были, конечно, капелланы, священники. Это общемировая практика, и мне трудно понять, почему в России до сих пор этого нет.
Но возможно, есть обстоятельства, которые оправдывают наше отставание от общемировой практики. С одной стороны, это неполная готовность Вооруженных Сил, с другой — не в полной мере готовность Русской Церкви. Ведь для того, чтобы в армии на постоянной основе работали священнослужители, нужно много таких священнослужителей и нужно их хорошо подготовить. Но и сейчас осуществляется пастырское окормление армии и флота, и ответственность за него несут местные приходы. Я думаю, еще какое-то время эта практика просуществует, но постепенно нужно будет переходить к профессиональному окормлению военнослужащих священниками, которые не имели бы другого послушания, кроме армейского. Что, еще раз хочу сказать, соответствует мировому опыту и что соответствует сегодняшним потребностям Вооруженных Сил России — по крайней мере, очень многих офицеров и солдат, которые нуждаются в таком пастырском окормлении, особенно в труднодоступных гарнизонах.
— Ваше Святейшество, как Вы считаете, не вызовет ли введение уроков истории Православия в школе межрелигиозных трений? Все-таки наше государство многонациональное и многоконфессиональное?
— Вот еще одна из мифологем. Дело в том, что никто не предлагает в обязательном порядке ввести уроки Православия для всех школьников. Мы предлагаем, чтобы на основе альтернативы, в рамках учебной программы, преподавался ряд предметов по выбору.
Но те учащиеся (или, для начальных классов, их родители), которые желают знакомиться с основами православной культуры, имеют право на такой выбор. А те, кто хочет знакомиться с основами исламской (католической, протестантской, иудейской) культуры, имеют право на свой выбор.
Кроме того, некоторые люди считают, что вообще лучше изучать не основы той или иной религиозной культуры, а некий религиоведческий курс. Если есть такие люди, то пускай они изучают религиоведческий курс. Но изучение кем-то религиоведческого курса не должно закрывать возможность для тех, кто хочет изучать основы православной культуры.
Есть люди совершенно неверующие, для которых религиозная аргументация не очень убедительна, в том числе и в воспитательном плане. Мне кажется, для таких людей нужно преподавать основы светской этики, тоже на выбор.
Духовно-нравственную область, которая должна обязательно присутствовать в наших учебных программах, необходимо строить на вариативной основе, предоставляя возможность каждому человеку выбирать в соответствии с его потребностями. Причем я не исключаю, что молодые люди могли бы переходить из одного курса в другой на протяжении, допустим, обучения в средней школе.
Поэтому все эти разговоры о межрелигиозной вражде — это все от лукавого. Схема, которая предлагалась и предлагается Церковью, не несет в себе ни малейшей опасности для сохранения веры и согласия в нашем обществе.
— Сейчас ни для кого не секрет, что большинство молодых людей, даже окончив вузы, не получает достойного духовного образования. Хотелось бы узнать, собирается ли Церковь делать дальнейшие шаги для развития культурного, духовного образования молодежи. Спасибо.
— В своем выступлении я пытался говорить о том, что необходимо формирование базисных ценностей, нравственных, культурных ценностей. Мне кажется, Церковь должна принимать участие в формировании этих ценностей. Исходя из своей позиции и предлагая свой инструментарий, Церковь, конечно, должна участвовать в образовательном процессе. Но здесь все должно быть увязано с нашей Конституцией, с нашим законодательством таким образом, чтобы присутствие Церкви — через священнослужителей или через светских педагогов — соответствовало законодательным принципам нашего государстве. Я глубоко убежден, что без особого труда можно и даже нужно разработать модели такого взаимодействия Церкви и высшей школы.
— Ваше Святейшство, как Вы относитесь к вопросу о создании теологических факультетов в светских университетах?
— Положительно отношусь. Теология — это область знания. Сегодня идут споры о том, является ли теология наукой. Меня немножко удивляет этот подход, потому что, допустим, изучение истории на светском факультете называется наукой, а изучение истории Церкви в духовной академии называется псевдонаукой. Изучают примерно по одним и тем же учебникам, используя одни и те же источники, но как будто вывеска на фасаде здания может определять — правильный или неправильный подход используется.
Я думаю, сегодня богословие поставлено в такие условия, при которых отсутствие научного подхода просто обрекает богословие на нежизнеспособность. Сегодня одна из очень важных задач, которые стоят перед высшей богословской школой — повышение научного уровня богословских исследований в области философии, истории мысли, церковной истории и во многих других областях богословского знания. Если все эти дисциплины преподаются на светской площадке, то здесь есть свои преимущества, потому что в закрытых учебных заведениях мы готовим в первую очередь священнослужителей. Однако богословские знания как раз относятся к числу фундаментальных знаний — недаром все западные университеты начинались с богословия.
Богословие, философия и языки — вот три фундаментальных дисциплины, на которых выросла вся современная европейская и мировая образовательная система. Поэтому, конечно, преподавание, изучение теологии в светских учебных заведениях не было бы ничем новым. Это было бы просто повторением того опыта, который существует в мире, но это дало бы возможность желающим студентам познакомиться с этой очень важной частью фундаментальных знаний и базисной культуры.
— Как вы относитесь к такому явлению, как всемирная сеть Интернет? Известно, что открыт и активно функционирует официальный сайт Московской Патриархии. Какие задачи вы возлагаете на него?
— Такой извечный вопрос. В свое время спрашивали у архиереев, как вы относитесь к электричеству (смех в зале), можно ли в церкви проводить электричество или нужно, чтобы в паникадилах были свечи. Потом почему-то именно архиереев спрашивали, как вы относитесь к возможности ехать на службу в автомобиле, а не в упряжке лошадей. Сегодня нас спрашивают, как мы относимся к Интернету. Так же, как вы относитесь к Интернету.
Интернет — это инструментарий. Как всякий инструментарий, его можно использовать во благо или во зло. Здесь мы как раз возвращаемся к теме внутреннего фильтра. Каждый человек сам должен определять, отталкиваясь от своего представления о мире, от своих базисных ценностей, что для него хорошо, а что плохо.
В определенных случаях эту обязанность должно брать на себя государство, потому что мы знаем, что некоторые интернет-сайты несут в себе очень опасную, провокационную информацию, толкающую людей на преступления. Вот здесь, конечно, нужно уже проявлять бдительность и государству. Но Интернет — это научное достижение, которое, конечно, должно было когда-то появиться. Оно появилось, и важно, чтобы оно было использовано во благо.
— Ваше Святейшество, в последнее время появляется много сериалов про студентов, в которых молодежь предстает в не самом привлекательном виде. На Ваш взгляд, насколько этот образ соответствует действительности и каково влияние этих сериалов на саму молодежь?
— Я за всю свою жизнь не посмотрел ни одного сериала (смех в зале, аплодисменты). Я не хочу тем самым сказать, что это низкого уровня продукция, я далек от критики. Я просто никогда не выдерживал больше двух серий (смех в зале). Если кто-то выдерживает, значит, во-первых, слишком много свободного времени. Я бы посоветовал студентам, конечно, не сериалы смотреть бесконечные, а читать, работать, думать, молиться, если хотите, спортом заниматься, формировать свою личность. Сериал ничего не сформирует, это развлекаловка низкого уровня. Когда человеку уж совсем делать нечего, пусть включает телевизор, смотрит сериалы, но это не для молодых людей, мне так кажется.
— Ваше Святейшество, чисто студенческий вопрос: списывать на контрольных — это грех (смех в зале, аплодисменты)?
— Эти аплодисменты для меня не очень ясны, это поддержка этого тезиса или что-то другое?
— Актуальность, видимо.
— Я хотел бы сказать так: если мы обманываем — это плохо, но я далек от того, чтобы вообще исключить всякую возможность, допустим, написания неких конспектов перед экзаменами, которые мы иногда называем почему-то шпаргалками. Вот пишет человек самостоятельно эти конспекты, это же тоже процесс обучения. Конечно, желательно потом повторить материал по этим конспектам так, чтобы, может быть, и не использовать их никогда. Это часть обучения. Но всегда и при всех обстоятельствах мы все-таки должны помнить: исключения могут быть из правил, но ни шпаргалка, ни списанные контрольные не могут становиться правилом. Иначе правилом вашей жизни всегда будет дармовщинка, тогда вы будете слабыми, а не сильными, тогда это будет работать против вас, формировать ложные ценности, что можно все стянуть: если можно украсть интеллектуальную собственность, то почему нельзя украсть иную собственность? Я не являюсь крайним ригористом и еще раз хочу сказать: бывают иногда такие обстоятельства, когда у человека остается только одна возможность, чтобы не отстать от курса. Всякое в жизни бывает, иногда какие-то потрясения, трудности, не справился с чем-то — в качестве какого-то исключения сделать это, может быть, и нужно, покаявшись перед Господом, но ни в коем случае не возводить это в правило (аплодисменты).
Пресс-служба Московской Патриархии
