Поднятая в интернет-СМИ истерия по поводу «смерти» Патриарха Алексия еще раз дала возможность убедиться в том, что отечественная журналистика порой бывает далека от соблюдения каких бы то ни было норм — профессиональных, законодательных или нравственных.
***
Последние несколько дней были ознаменованы небывалым всплеском интереса массовой аудитории к церковной теме. К сожалению, этот интерес носил характер «желтизны»: СМИ сообщили о смерти Предстоятеля Русской Церкви.
Нет смысла детально разбирать — кто первым растиражировал запущенную «утку». Вопрос о том, кем изначально была сформулирована «новость» о кончине Патриарха, также остается открытым. Здесь возможны лишь предположения и версии.
Задумаемся над тем, что подвигло сотрудников многочисленных СМИ вслед за «флагманами» (радиостанцией «Эхо Москвы» и газетой «Московский комсомолец») процитировать ложь, даже не задумавшись о том, чтобы потрудиться проверить эту информацию. Хотя — ответ в данном случае очевиден: сенсационность — вот тот единственный критерий, который поставлен во главу угла работы многих и многих редакций и изданий.
Об этом говорил Святейший Патриарх в своем январском интервью «Российской газете»: «К сожалению, многие СМИ ставят во главу угла не общественную пользу и даже не достоверность информации, а извлечение прибылей и дешевую популярность своих изданий. При этом утверждается новое понимание постулата о свободе слова — как неприкасаемость даже самых нечистоплотных дельцов от журналистики, как капитуляция перед их откровенно провокационными нападками, оскорбляющими религиозные чувства верующих».
Об оскорблении религиозных чувств в случае с шумихой вокруг состояния здоровья Патриарха говорить не приходится. Но в остальном оценка деятельности современных СМИ, прозвучавшая из уст Предстоятеля Русской Церкви, оказалась абсолютно точной. А он, заметим к слову, может высказываться на эту тему, что называется, со знанием дела, на основе личного печального опыта.
Этот опыт свидетельствует: те средства массовой информации, которые пытаются быть «на острие», работают «на опережение», стремятся ухватить информацию буквально слету — им, как правило, совершенно не интересен ни сам Патриарх, ни Церковь как таковая. Главное, чем заняты журналисты этих СМИ, — поиск если не сенсационных фактов, то, по крайней мере, сюжетов, которые хотя бы отдаленно отдают сенсационностью и конфликтом. Вспомним то, как подавал тот же «Московский комсомолец» информацию о погибшем в Тверской области священнике Андрее Николаеве и его семье: «Адская смерть святого семейства» — так назывался материал, рассказывающий о страшной трагедии.
Люди, которые сочиняют подобные заголовки, — что у них в душе? О чем они думают, когда несут свои пасквили на подпись к главным редакторам своих изданий? Неужели они не видят всей чудовищности подобного обращения не только со словом, с языком, но — с судьбами людскими, с их памятью, честью, достоинством? Если не видят, то их очень жаль. Если видят — то их жаль вдвойне. Но вернемся к главному.
В ответ на мою реплику по поводу произошедшего в одном интернет-сообществе мне ответили, что привлечь к ответственности за нанесение морального вреда журналистов, написавших о «смерти» Патриарха, вряд ли удастся: в законодательстве существует понятие «добросовестное заблуждение», которое может практически освободить журналиста от ответственности за достоверность предоставляемой информации.
Но Закон о СМИ содержит вполне недвусмысленные нормы, вспомнить о которых сейчас как нельзя более кстати. В частности, пункт 2 статьи 49 («Обязанности журналиста») гласит: журналист обязан «проверять достоверность сообщаемой им информации». А в пункте 10 той же статьи говорится: «При осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организаций».
Была ли проверена опубликованная информация — вопрос риторический. Насколько сотрудники «Эха Москвы» или «Московского комсомольца» (справедливости ради: в числе прочих «отметились» не только эти издания — в компанию к ним попали и Правда.ru, и Lenta.ru, и даже «Известия» в своей электронной версии, и многие другие, второстепенные СМИ) проявили уважение к чести и достоинству Патриарха, «похоронив» его заживо — тоже не вопрос для серьезного рассмотрения; ответы очевидны в обоих случаях.
И теперь — вопрос по существу: есть ли основания для судебного разбирательства в отношении тех средств массовой информации, которые либо запустили в интернет, либо растиражировали дезинформацию о кончине Патриарха, о его «двух клинических смертях», о «тяжелом состоянии» и многом другом? Если в Законе сказано: «Не допускается использование установленных настоящим Законом прав журналиста в целях сокрытия или фальсификации общественно значимых сведений, распространения слухов под видом достоверных сообщений» (статья 51) — а в другом месте: «Злоупотребление правами журналиста, выразившееся в нарушении требований статей 50 и 51 настоящего Закона, либо несоблюдение обязанностей журналиста, — влечет уголовную, административную или дисциплинарную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 04.07.2003 N 94-ФЗ) — означает ли это, что упомянутые СМИ понесут ответственность за допущенные нарушения?
Скорее нет, чем да. Почему? Хотя бы потому, что иск о защите чести и достоинства должен подавать в суд сам потерпевший — а Святейший Патриарх вряд ли cнизойдет до словопрений с представителями «желтой» прессы. Ему-то как раз хорошо известно значение таких слов, как честь и достоинство. Кстати, этим отчасти и объясняется такая «смелость» охотников за сенсациями: они прекрасно понимают, что Патриарх не станет отвечать на их памфлеты и очередные сенсационные «проникновения за плотный занавес церковной жизни» вряд ли станут предметом судебного разбирательства, — и потому с легким сердцем отправляют живого человека на тот свет.
Итак, перспектива у данной ситуации, скорее всего, предсказуемая: Святейший Патриарх в очередной раз простит своих недоброжелателей и клеветников, и до судебного разбирательства дело не дойдет. Но значит ли это, что произошедшее не должно никак отразиться на репутации СМИ, позволивших себе распространить ложь? Думается, что, кроме апелляции к закону, у любого цивилизованного общества должны быть и другие рычаги воздействия на средства массовой информации. С этой точки зрения весьма эффективной могла бы стать деятельность Общественной палаты, которая за полтора года своего существования показала, что ее представители способны дать адекватную оценку сложным социальными процессам и подсказать пути разрешения различных конфликтных ситуаций. Такими же органами могли бы стать Общественные советы, создаваемые сейчас при различных государственных структурах — при том же Министерстве образования и науки, к примеру. Упомянутые организации могли бы стать эффективными инструментами, с помощью которых наше общество имело бы возможность регулировать деятельность тех же СМИ — не в смысле установления цензуры или осуществления надзора за соблюдением норм законодательства, но в смысле формирования и пропаганды некоего «нравственно-этического минимума», вне которого было бы невозможно говорить об авторитетности средства массовой информации.
Но я не случайно употребил сослагательное наклонение: «могли бы стать». И в Общественной палате, и в сформированном недавно Общественном совете при Министерстве образования в качестве их членов фигурируют люди, несущие прямую ответственность за ложь, распространенную о Предстоятеле Русской Церкви на минувшей неделе. Членом Общественной палаты, как известно, является П. Гусев, главный редактор «Московского комсомольца», а в Общественный совет при Минобразования вошли сразу два сотрудника радиостанции «Эхо Москвы», также выступившей в роли локомотива дезинформации о Патриархе: главный редактор А. Венедиктов и ведущая одной из программ С. Сорокина. И если лично к С. Сорокиной претензий в имевшем место скандале у Патриарха быть не может, то от г-на Венедиктова он вправе ждать официальных и публичных извинений. Хотя в то, что Его Святейшество когда-либо дождется этих извинений, верится с трудом.
Правду говорят: чужая душа — потемки. Трудно судить о том, насколько добросовестны в своих «добросовестных заблуждениях» те журналисты, которые публично солгали и теперь пытаются представить дело так, будто бы Церковь сама виновата в случившемся — якобы из-за своей «традиционной закрытости». Нельзя также знать наверняка, что эти журналисты и руководители СМИ — люди без чести и совести. В конце концов, жизнь души — область иррационального, к которой более применимо слово «верить».
Тем более что история со «смертью» Патриарха — логическое завершение информационной кампании, которую планомерно проводит «Московский комсомолец» начиная с конца 90-х годов. В последние годы в газете регулярно появлялись материалы о «болезнях» Патриарха, о перспективах «престолонаследования» после его смерти, о якобы имевших место «операциях» и «тяжелом состоянии» Предстоятеля Русской Церкви. И вот, наконец, жирная точка во всей этой клеветнической шумихе: «смерть» Патриарха Алексия. Вот поэтому не верится в то, что заблуждения коллег-журналистов, во-первых, являются заблуждениями, а во-вторых, носят характер «добро-совестных».
Ведь добрая совесть — это чистая совесть. Это тот внутренний ограничитель, который удерживает человека от лжи, клеветы и сплетен; который не позволяет искушению славолюбием и сребролюбием овладеть душой человека; который предохраняет от необдуманных и уж тем более от тщательно спланированных компромиссов между правдой и ложью. «Что может быть общего между светом и тьмой?» (2 Кор. 6, 14). Так вот, почему-то, когда вспоминаешь о том, как журналисты «хоронили» Патриарха, в их добрую совесть верится с трудом.
Тем более что перед глазами — другой, более оптимистичный пример: ни одно крупное информационное агентство, ни один федеральный телеканал не позволили себя втянуть в поднятую второсортными СМИ истерию вокруг состояния здоровья Патриарха. И упреки в адрес Пресс-службы Московской Патриархии в том, что она якобы «пока еще не успела стяжать доверие и завоевать авторитет в журналистской среде» и поэтому «пишущая и читающая публика почему-то не была настроена воспринимать всерьез» опровержения, сделанные ее руководителем о. Владимиром Вигилянским, верны лишь отчасти. А именно, верны они лишь в той части, которая касается «добросовестно заблуждающихся» представителей журналистской среды. Другая часть «пишущей и читающей публики» на протяжении всех трех дней, в течение которых развивался скандал, по-настоящему добросовестно консультировалась с Пресс-службой и потому оказалась не запятнанной клеветой и ложью.
Но — мы имеем то, что имеем: ложь прозвучала в эфире и была опубликована в сетевых СМИ. Ложь теперь, после того как сам Святейший Патриарх Алексий ее опроверг, очевидна. Это должно, как кажется, заставить всех, кто оказался причастным к ее распространению, по крайней мере, принести свои извинения — но «пишущий и читающий» «народ безмолвствует».
Поэтому процитирую еще раз слова Патриарха, сказанные им в интервью «Российской газете» — сказанные как будто о сегодняшней ситуации: «Такое положение дел свидетельствует о том, что нравственные ориентиры, моральный долг еще не стали обязательным и неотъемлемым атрибутом отечественной журналистики».
Любопытно. Подыскивая справочный материал для комментария, натолкнулся в интернете на статью в «Литературной газете» Виталия Третьякова, нынешнего главного редактора «Московских новостей». Так вот, в своем материале с характерным заголовком «Лживая правда журналистики» он еще в 2003 году озвучил эту же печальную мысль: «…Всерьёз говорить о морали в нашей журналистике — для этого время ещё не пришло».
Что же, остается только ждать, пока наступит то время, когда чистая, добрая совесть станет для наших коллег-журналистов более ценна, чем дивиденды от дешевых сенсаций, а «добросовестные заблуждения» уступят место профессионализму и соблюдению элементарных этических норм.
***
Пространный постфактум:
Почитаем выдержки из Кодекса профессиональной этики российского журналиста, одобренного Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 года, и попытаемся понять — какие из этих пунктов не нарушили своими действиями г-да Венедиктов и Гусев и иже с ними?
Итак, пункт 1: «Журналист всегда обязан действовать, исходя из принципов профессиональной этики, зафиксированных в настоящем Кодексе, принятие, одобрение и соблюдение которого является непременным условием для его членства в Союзе журналистов России».
Понятие «профессиональной этики», однако, слишком абстрактно для упомянутых господ. Они в своих действиях предельно конкретны и целеустремленны.
Не удержусь от того, чтобы процитировать третий пункт Кодекса, в котором говорится об ответственности журналиста за достоверность информации:
«Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому бы то ни было ее неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой информации или распространением заведомо ложных сведений.
Журналист обязан четко проводить в своих сообщениях различие между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения, в то же время в своей профессиональной деятельности он не обязан быть нейтральным.
Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету, получение при любых обстоятельствах платы за распространение ложной или сокрытие истинной информации <…>». Любопытно, какая в журналистском сообществе существует ответственность за «тяжкие профессиональные преступления»?
Цитирую далее. «Убедившись в том, что он опубликовал ложный или искаженный материал, журналист обязан исправить свою ошибку, используя те же полиграфические и (или) аудиовизуальные средства, которые были применены при публикации материала. При необходимости он должен принести извинения через свой орган печати.
Журналист отвечает собственным именем и репутацией за достоверность всякого сообщения и справедливость всякого суждения, распространенных за его подписью, под его псевдонимом или анонимно, но с его ведома и согласия <…>».
Весьма интересно будет узнать: не смущает ли Союз журналистов тот факт, что членами этой организации являются люди, совершенно очевидно игнорирующие программные документы своего «профсоюза»?
Михаил Моисеев,
заместитель руководителя Пресс-службы
Московской Патриархии
