Мар Исхак с горы Матут (Преподобный Исаак Сирин), VII в. Воспламенение ума в духовной пустыне / Пер. с сир. А.В. Муравьева; научн. ред. Д.А. Поспелова. Святая гора Афон — Пустынь Новая Фиваида. М., 2008. 208 стр.
Рецензируемая книга посвящена одному из наиболее известных духовных писателей Православного Востока, жившему во второй половине VII века.
Сведения о жизни преподобного Исаака Сирина крайне скудны. В «Книге целомудрия» восточно-сирийского историка IX века Ишоденаха, епископа Басры, имеется глава «О святом мар Исхаке, епископе Ниневийском, который отрекся от епископства и составил книги об образе жизни отшельников». Здесь о прп. Исааке говорится: «Он был поставлен в епископы Ниневии мар Гиваргисом-Католикосом в монастыре Бейт-Абе. Но после пребывания на посту пастыря Ниневии в течение пяти месяцев в качестве преемника епископа Моисея он отказался от епископства по причинам, известным Богу, и удалился жить в горы. Кафедра оставалась вакантной в течение некоторого времени, после чего преемником стал блаженный Сабришо, который тоже отрекся от епископства, жил как отшельник во дни Хенанишо-Католикоса и умер в монастыре мар Шахина в стране Карду. Когда же Исаак оставил престол Ниневии, он взошел на гору Матут, которая окружает местность Бейт-Хузайе, и жил в тишине вместе с отшельниками, находившимися там. Потом он ушел в монастырь Раббана Шабура. Он весьма прилежно изучал божественные Писания, так что даже лишился зрения из-за чтения и подвижничества. Глубоко проник он в божественные тайны и составил книги о жизни в Боге и об отшельничестве» (Isho’denah. Le Livre de la Chasteté. Ed. J.-B.Chabot // Mélanges d’archéologie et d’histoire écclesiastiques 16. Paris, 1896. P. 63-64).
Информация, содержащаяся в данном тексте, с большой четкостью очерчивает время и географию жизни Исаака, а также его место в диптихах Ниневийской епархии Церкви Востока (известной ныне под именем «несторианской», однако не имеющей никакой исторической связи с Несторием). Католикос Гиваргис (Георгий), рукоположивший Исаака, управлял Церковью Востока с 661-го по 681-й годы (по другим сведениям, с 660-го по 680-й), а упомянутый в тексте Католикос Хенанишо — с 685-го по 700-й. Годы пребывания Гиваргиса на престоле совпали с годами правления Муавии I, первого халифа из династии омеядов, избравшего Дамаск столицей арабского халифата (при дворе этого халифа служил отец преподобного Иоанна Дамаскина). На долю католикоса Гиваргиса выпал труд по воссоединению епископов Катара, откуда родом был Исаак, с Церковью Востока. Возможно, именно по случаю воссоединения Гиваргис решил рукоположить Исаака, уроженца Катара, прославившегося своей аскетической жизнью, в епископа Ниневии.
Исаак Сирин недолго пробыл на кафедре. О его отречении от епископства сохранилось следующее восточно-сирийское сказание на арабском языке. Когда Исаак в первый день после епископской хиротонии посвящения сидел в своей резиденции, к нему пришли два человека, один из которых, богач, требовал у другого возвращения долга: «Если этот человек отказывается возвратить мне мое, я буду вынужден подать на него в суд». Исаак сказал ему: «Поскольку Священное Евангелие учит не отнимать отданного, тебе следует, по крайней мере, дать этому человеку день, чтобы он мог расплатиться». Но богач ответил: «Оставь сейчас в стороне Евангелие!». Тогда Исаак сказал: «Если с Евангелием здесь не считаются, зачем я пришел сюда?». Увидев, что епископское служение не соответствует его склонности к отшельнической жизни, «святой отрекся от епископства и удалился в святую Скитскую пустыню» (J.-B. Assemani. Bibliotheca Orientalis I. Roma, 1719. P. 445).
Последние годы своей жизни Исаак провел в монастыре Раббана Шабура на горе Шуштар. Точная дата смерти Исаака неизвестна, как неизвестна дата его рождения.
Прп. Исаак оставил достаточно обширное литературное наследие. Восточно-сирийские источники говорят то о пяти, то о семи «томах» сочинений Исаака Ниневийского, однако неизвестно, идет ли речь об ином делении того же корпуса текстов, который дошел до нас, или о каких-либо утраченных сочинениях Исаака. В настоящее время науке известны три тома сочинений Исаака Сирина, из которых первый переведен на многие языки мира, а второй и третий до последнего времени оставались в неизвестности и были открыты лишь совсем недавно.
Первый том творений прп. Исаака известен отечественному читателю под названием «Слов подвижнических». Кроме того, на русский язык переведена значительная часть второго тома, по объему примерно равного первому (Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты. М., 1998; СПб., 20012; СПб., 20073). Не переведенными на русский язык остаются «Главы о знании» (Беседа 4-я из 2-го тома), а также беседы 3-го тома, по объему значительно уступающему двум другим (вопрос о подлинности 3-го тома пока остается неизученным).
Иными словами, сегодня в русском переводе имеется около 3/5 или даже 3/4 от общего объема сочинений преподобного Исаака. Однако лишь беседы из 2-го тома переводились непосредственно с сирийского оригинала, тогда как весь первый том («Слова подвижнические») был переведен с греческого перевода, сделанного на рубеже VIII и IX веков. О греческом переводе сохранился отзыв святителя Филарета Московского: «Вероятно, переводчик был не из ученых, т.е. не знал грамматических правил, и потому мешал слова и вместо должного выражения ставил неправильные и темные слова, да и от переписчиков, может быть, вкрались ошибки и невероятности» (Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII-XIX веков. Сентябрь. М., 1909. С. 497).
Разница между сирийским оригиналом творений прп. Исаака и их греческим переводом касается также состава и порядка Слов. Из оригинальных 82-х Слов 1-го тома в греческий перевод не вошли четырнадцать Слов, а именно Слова 19, 20, 21, 23, 24, 26, 29, 31, 49, 54, 56, 71, 75 и 76.
С другой стороны, в греческий перевод вошли несколько Слов, не принадлежащих перу святого Исаака, а именно Слова 43, 2, 7 и 29 (соответствующие Словам 8, 68, 9 и 20 русского перевода «Слов подвижнических»). В сирийском корпусе творений преподобного Исаака Сирина этих Слов нет. Зато они имеются в корпусе творений другого сирийского мистического писателя, жившего в VIII веке — Иоанна Дальятского, причем рукописная традиция единогласно атрибутирует их именно этому автору. Кроме того, в греческий перевод творений прп. Исаака вошло «Послание к преподобному Симеону Дивногорцу», жившему в VI веке. Во всех сирийских рукописях, а также в арабской и эфиопской версиях Послание надписано именем Филоксена Маббугского. Авторство Филоксена подтверждает вся рукописная традиция и все современные ученые, работающие в области сирийских исследований.
Еще одна особенность греческого перевода заключается в том, что в нем все цитаты из Евагрия, Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарсийского, имеющиеся в сирийском оригинале, либо вовсе исключены, либо приписаны другим авторам (Григорию Богослову, Кириллу Александрийскому), либо оставлены вообще без ссылок на авторство.
Полный перевод греческого собрания Слов Исаака Сирина на славянский язык был сделан болгарским монахом Закхеем в начале XIV века. В конце XVIII века Паисий Величковский осуществил новую редакцию славянского перевода Исаака Сирина, опубликованную в 1812 году, но запрещенную тогдашней цензурой и потому не имевшую распространения вплоть до 1854 года, когда она была издана повторно Оптиной пустынью. В том же 1854 году был опубликован полный русский перевод Исаака Сирина, сделанный Московской духовной академией. А в 1911 году профессор Московской духовной академии С. Соболевский заново перевел Слова Исаака с греческого, приняв во внимание появившиеся в то время немецкие переводы отдельных Слов с сирийского.
Учитывая вышеперечисленные особенности греческого перевода первого тома творений прп. Исаака, появление книги, содержащей перевод писаний из этого тома непосредственно с сирийского оригинала можно всячески приветствовать. Однако книга «Воспламенение ума в духовной пустыне» включает в себя перевод лишь первого из 82-х Слов, составляющих первый том (в переводе Соболевского это Слово заняло 8 страниц). Все остальное в рецензируемой книге — научный аппарат, включающий сирийский текст, славянский перевод, предисловие, комментарии и различные вспомогательные материалы.
Несмотря на весьма незначительный объем переведенного текста, книга позволяет получить некоторое представление о том, какими будут переводы последующих трактатов, если они увидят свет. Автор перевода, А.В. Муравьев, поставил перед собой задачу максимально точно воспроизвести особенности языка преподобного Исаака. Этот язык, по словам переводчика, «можно охарактеризовать как глубинно мистический и технический» в том смысле, что «Исаак употребляет множество технических терминов, его язык все время находится "в режиме тестирования", он создает как будто защитный барьер из сложно устроенных терминов» (С. 37).
К числу так называемых технических терминов относятся, в частности, идиомы, встречающиеся как в первом, так и во втором томе творений прп. Исаака: «духовное созерцание» (te’orya d-ruh), «духовная молитва» (slota ruhanayta), «чистая молитва» (slota dkita), «тайная молитва» (slota kasya), «сердечная молитва» (slota d-lebba), «труд молитвы» (▒amla da-slota), «молчание разума» (šetqa d-re▒yana), «сокровенный свет» (nuhra kasya), «сокровенное служение» (pulhana kasya), «духовный образ жизни» (dubbara ruhana), «духовное знание» (ida▒ta d-ruh), «жизнь (подвижничество) в безмолвии» (dubbare dab-šelya), «духовные тайны» (raze ruhane), «духовные прозрения» (sukkale ruhanaye), «смирение сердца» (mukkaka d-lebba), «движения души» (zaw▒e d-napša), «служение добродетели» (pulhana da-myattruta), «море мира» (yammeh d-▒alma), «корабль покаяния» (elpa da-tyabuta), «новый век» (▒alma hadta), «собеседование знания» (▒enyana d-ida▒ta), «детский образ мыслей» (šabrut tar▒ita), «опьянение в Боге» (rawwayuta db-alaha), «писания Духа» (ktabay ruha), «божественное откровение» (gelyana alahaya), «божественный помысел» (huššaba alahaya), «внутреннее умолкание» (šelyuta gawwayta), «рассудительное смирение» (mukkaka d-puršane), «изумление в Боге» (tehra db-alaha), «море безмолвия» (yamma d-šelya, yamma d-šelyuta), «совершенство знания» (gmiruta d-ida▒ta) и многие другие. Каждая из этих идиом несет определенную смысловую нагрузку, различающуюся в зависимости от контекста. Прп. Исаак искусно оперирует этой весьма специальной терминологией, которая для современного человека далеко не всегда понятна.
Задача перевода такого текста — не из легких. Фактически, речь здесь вообще не может идти о «переводе» в том смысле, в каком этот термин употребляется применительно к переводам с одного современного языка на другой. Речь здесь может идти скорее о переложении, пересказе, интерпретации, нередко даже — о расшифровке того, что зашифровано под теми или иными терминами и идиомами. Переводчик вольно или невольно становится тем, что в сирийской традиции выражалось термином mepašqana: толкователем, комментатором переводимого текста. Именно поэтому любой перевод такого текста уязвим для критики, тем более перевод текста, ранее неоднократно переведенного другими авторами.
В рецензируемом издании русский перевод помещен параллельно с сирийским оригиналом. Сирийский текст приводится по изданию Поля Беджана (Mar Isaacus Ninevita. De perfectione religiosa, quam edidit Paulus Bedjan. Leipzig, 1909). Это не критическое издание, поскольку основано лишь на одной рукописи. Тем не менее, на сегодня оно является единственным доступным науке изданием сирийского оригинала 1-го тома.
Русскому читателю будет интересно сличить перевод А. Муравьева с переводом того же трактата, сделанного С. Соболевским (Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. Сергиев Посад, 1911. С. 1-9). Различие в переводах в значительной степени объясняется различиями между сирийским оригиналом и греческим переводом. В частности, в переводе А. Муравьева с сирийского мы читаем: «Если восприятие, следующее за чувствами, как говорит Евагрий, порождает естественное вожделение, пусть тогда те, кто не уверен [в своей стойкости], умолкнут и хранят ум в тишине» (с. 61). В переводе же Соболевского то же место звучит так: «Если вожделение, как говорят, есть порождение чувств, то пусть умолкнут, наконец, утверждающие о себе, что и при развлечении сохраняют они мир ума» (Слова подвижнические. С. 3). Автор сирийского текста, как видим, ссылается на Евагрия (а именно, на 4-ю главу «Практика»), тогда как греческий переводчик заменяет имя Евагрия на нейтральное «как говорится».
В качестве отдельного приложения в книге помещен славянский текст 1-го Слова из первого тома, начинающийся словами: «Страх Божий начало есть добродетели, глаголет же ся бытии рождение веры». Именно эти слова начертаны на свитке, который держит в руках прп. Исаак, изображенный на иконах или книжных миниатюрах (в частности, на известной миниатюре из рукописи славянского перевода «Слов постнических» XIV века).
Научный аппарат рецензируемой книги интересен, хотя в значительной части воспроизводит научный аппарат, содержащийся в работах других авторов. Так, например, «Таблица соответствий сирийского корпуса преп. Исаака и его позднейших переводов» (с. 113-116) заимствована из книги «The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian» (Boston, Massachusetts, 1984). Таблица, содержащая схему различных версий и переводов творений преподобного Исаака (с. 213), заимствована из статей Себастиана Брока.
Научный аппарат, кроме того, включает оглавления первого тома творений Исаака Сирина в сирийской, греческой и славянской версиях, что само по себе не особенно полезно при отсутствии в книге самих перечисленных в оглавлениях текстов. Гораздо более полезным является «Краткий аналитический словарь аскетической терминологии прп. Исаака к трактату первому», хотя, конечно, по одному трактату трудно составить сколько-нибудь полное представление об аскетической терминологии святого в целом.
Библиография рецензируемой книги включает основную литературу по прп. Исааку на русском и других языках. Несколько удивляет отсутствие в библиографии фундаментального труда Сабино Кьяла, увидевшего свет в 2002 году (Chialà S. Dall’ascesi eremitica alla misericordia infinita. Ricerche su Isacco di Ninive e la sua fortuna. Biblioteca della Rivista di Storia Litteratura Religiosa, Studi XIV. Firenze, 2002). Этот труд, в числе прочего, содержит сведения, которые могут быть полезны при работе над переводами следующих трактатов: в частности, информацию о различных версиях творений прп. Исаака.
Автор предисловия к рецензируемой книге Д.А. Поспелов справедливо отмечает, что «настоящая публикация есть лишь "проэмий" к новому собранию переводов, состоящему из нескольких циклов аскетико-мистических трактатов, составляющих так называемый "первый том"» (с. 8). Именно в качестве такого проэмия (введения) издание и представляет интерес, т.е. в качестве заявки большого проекта — перевода всего корпуса творения Исаака с языка оригинала. Переведенный А. Муравьевым текст не содержит даже одну сотую того, что еще предстоит перевести. Поэтому, прежде всего, хочется пожелать, чтобы переводчик продолжил свой труд, итогом которого должен был бы стать полный перевод всего первого тома. Хочется также выразить надежду на то, что и оставшиеся непереведенными на русский язык сочинения прп. Исаака, прежде всего «Главы о знании», найдут своего переводчика, и рано или поздно русский читатель получит полный корпус творений святого в переводе с языка оригинала.
